И это все, за что я борюсь (СИ)

Маг остановился возле широких каменных ступеней, чтобы подождать меня. Когда я добрался до крыльца, стряхивая с плеч и волос навязчивый снег, Солз, наконец, открыл старую скрипучую дверь с насквозь проржавевшей ручкой в форме горгульи и впустил меня в просторный, но темный, как ночное кладбище, холл. Я замер возле порога, разглядывая обветшавшее убранство, полускрытое в темноте.

— Не стесняйся, будь как дома. — Солз взмахнул рукой, точно так же, как я недавно сделал в братстве перед Лорентой и Тадаром, и одинокий факел на стене вспыхнул, разгоняя ночные тени.

Я стал разглядывать двойную лестницу, расписной потолок и резные украшения на стенах — здесь явно жила очень богатая семья. Похоже, они так бежали от чумы, что даже не поскупились оставить здесь всю эту роскошь. Или же болезнь унесла их жизни, не оставив права забрать нажитое в могилу.

Все это время Солз не сводил с меня глаз:

— Бог ты мой, Ратер! Тебя словно высушили в этой тюрьме, ты похож на тощего попрошайку с базара! — В порыве внезапного дружелюбия он положил руку мне на плечо, — Неужели я после каторги выглядел так же? Ужас какой!

Я поежился от его прикосновения. Солз медленно повел меня прямо, в какой-то зал, где тут же по его воле зажглось еще несколько факелов.

— Ты знаешь, за кем я пришел. — Я остановился, — Отдай мне Милит, и мы уйдем. Зачем она тебе теперь? Она сделала все, как ты хотел — Цатта мертва, и…

— Ратер, попридержи коней. — Солз вел меня дальше, и мы наконец вошли в зал, где жарко пылал камин. Здесь было не намного теплее, чем в холле, и согреться мне никак не удавалось, да я и не хотел ощутить в этом поганом месте хоть каплю расслабления и уюта.

Маг указал мне на одно из кресел, а сам уселся напротив, закинув ногу на колено. Его серый плащ был вальяжно расстегнут, а выражение лица, в отличие от моего, не выдавало ни капли напряжения. Солз и в самом деле полностью восстановился после каторги — он поправился, стал выглядеть гораздо свежее и бодрее, и я впервые вспомнил о том, что он, вообще-то, не намного старше меня. Я поймал себя на мысли, что сейчас мы словно поменялись местами — снова особняк, снова страх, вот только беглый преступник теперь я, а не он.

— Зачем ты привел меня сюда? — Повторил я, — И где Милит? Мне плевать на тебя, верни мне ее, и мы уйдем.

— Ратер, говоришь так, будто она — вещь. Знакомые нотки. Ты можешь отрицать это вечно, но мы с тобой — две стороны одной медали. Ты точно так же, как я, хочешь обладать. И не важно, кем или чем.

— Прекрати это, Солз. — Я устало потер переносицу, — Обладать или не обладать — не твоего ума дело. Я люблю Милит. А она — меня. Есть еще какие-то вопросы?

— Вообще-то, да. — Солз чуть подался ко мне, — Знаешь ли ты, как мы с ней встретились три дня назад, пока ты зализывал свои раны в заплесневевшей камере? Знаешь, где она была и чем занималась?

Его глаза сверкали, как у безумца. Я уже видел этот взгляд раньше и не мог избавиться от чувства, что он преследует меня.

— Чего же ты молчишь, Цареубийца?

— Прекрати меня так называть. Короля убил ты, а не я.

— Может, попробуешь это доказать? — Хмыкнул Солз, — Вся столица считает, что мы с тобой в одной связке. Цатта молодец, хорошо сработала перед смертью — довела тебя до истерики, а потом и удачно нарвалась на Милит, которая, кажется, никогда не научится утихомиривать свои чувства. Красиво лгала, красиво умерла — что еще нужно?

— Где ты держишь Милит? — Не унимался я. У меня не было никакого желания рассуждать о таком никчемном существе, как Цатта.

— В безопасности. Даже от самой себя. — Задумчиво изрек маг, — Скажи мне, Ратер, ты не боишься?

— Чего?

— Увидеть ее. Вы два месяца были в разлуке. Мало ли…

— Что ты сделал с Милит!? — Я подорвался со своего места, собираясь наброситься на мага, но он выставил руки вперед раньше, чем я это сделал.

— Я? Ничего. Она сама сотворила это с собой. А ты, Ратер, сядь на место и успокойся.

Я нехотя подчинился, хотя моя кровь кипела от ярости и нетерпения.

— Говори. — Прорычал я, — Что с ней?

— То, чего я явно не мог от нее ожидать.

Тревога ударила меня прямо в грудь. Что случилось с Милит? Почему Солз говорит какими-то загадками? Может, он просто хочет вывести меня из равновесия?

— Прекрати. Скажи уже, что с ней! И отведи меня к ней, немедленно. Где ты ее держишь?

— Поверь, я не сделал ей ничего плохого. Может, все было бы гораздо хуже, не подоспей я вовремя.

Он с нарочитой медлительностью поднялся с кресла и махнул мне следовать за ним. Как бы я не пытался выглядеть не глупо, мне это не удалось — я подорвался за ним с покорностью собаки, следующей за хозяином.

— Я отведу тебя к ней. Но сначала считаю своим долгом предупредить — это не та Милит, которую знал я, а уж ты — и подавно.

У меня в груди что-то сжалось от страха, ноги не слушались, пока я делал первые шаги вслед за магом. Несколько мгновений спустя мне все же удалось совладать со своим телом, но уж точно не с разумом. Мысли бились друг о друга, прерывая и перекрикивая одна другую. Я боялся того, что увижу.