И хочется и колется

Голос у неё интимный, а сама она разве что из шкуры своей бесстыжей не выскочит.

– Ты свободна, – холодно кидает мне и подбородок вверх дерёт. Как ещё «девка» не прилепила. Но мы, холопы, по-барски не понимайт, поэтому с места меня и подъёмный кран не сдвинет.

– Лиль, не уходи, – просит Крокодил. Мог и не просить: я не собираюсь слушать эту бледную погань. Ещё чего!

– Так боишься меня, что прислугу просишь присматривать? – у Илоны хищно вздрагивают ноздри.

– Ты совсем ку-ку? – пытается встать Север с кровати. – Лиля – моя жена.

Если докторша и удивилась, то где-то глубоко внутри. Кинула на меня быстрый взгляд и, притянув стул, села возле кровати.

– На что жалуемся? – включила она режим деловой спаржи.

– Кот укусил, – подала я голос, потому что Генка, кажется, занимался дыхательной гимнастикой.

– И поэтому ты разрешаешь коту валяться на твоей постели. А ну брысь! – рявкнула она на Мистера Рыжа. Тот обиженно мяукнул и, зашипев, показал клыки.

– Молись, чтобы кот не был бешеным. Вам тут всем семейством лечиться нужно. Кто помоечных котов в дом тащит?

Вот это уже обидно. Мистер Рыж на улице-то разве что в переноске бывал. И вообще он у нас чистый и благородный котик.

– Илона. Медицинская помощь – и домой. Лекции читать не нужно. А я со своим семейством как-нибудь сам разберусь.

Кот, оскорблённый в лучших чувствах, скрылся за дверью, гордо неся пушистый хвост. Крокодил перевернулся на живот и показал ногу. Белая стервь ощупала кожу и надавила на укусы, отчего Генка зубами скрипнул.

– Обезболивающее и жаропонижающее я вколю, пропьёшь курс антибиотиков. Консультация у хирурга. По большому счёту, нужно лечь в больницу под наблюдение врачей. Понадобятся некоторые процедуры. Дома их делать проблематично.

Она говорила сухо и по-деловому, и меня немного отпустило.

– Снимай трусы, Северин.

Зря, ох и зря я расслабилась!

Генка сверкнул глазами. Илонка осклабилась в улыбке.

– Ой, ну что ты как маленький? Что я там у тебя не видела?

Действительно. Нечего ей по трусам женатых мужчин шастать. Высматривать там абсолютно нечего!

– А давайте я сама? – вклинилась в дуэль взглядов. Блондинка вздрогнула. Почти растерялась. – В ягодицу я вполне способна укол сделать.

– Да, Лиль. Лучше ты. Илон, напиши, что нужно. Какие лекарства. А дальше мы сами.

Мадам врачиха пожала плечами. Оставила ампулы и пространные наставления, и я с почётом выпроводила её вон.

– Жена, – сладко облизнулась она на выходе и осмотрела меня с ног до головы, будто решала: прямо сейчас меня в лепрозорий заточить или после того, как распространит заразу своих сплетен среди знакомых. – Надо же. А я думала, он врёт. Где ж ты была, жена, всё это время?

– Где надо, – не сочла я нужным вести вежливые беседы и, практически выпихнув её, с остервенением закрыла дверь на все замки.

– К чёрту. Меняю доктора, – брюзжал Крокодил. – Если он не в состоянии сам приехать, зачем он мне нужен?

– «Скорая помощь» была бы больше в тему, – поддакнула я. – Трусы снимать будешь? – поинтересовалась, протирая руки спиртом и готовя шприц с лекарством.

– Вот ты-то точно всё там видела, – буркнул он и открыл моему взору свой великолепный зад. Ну, логично. За пять лет ничего не изменилось. Всё так же прекрасен. Даже с тыла.

Протерев кожу спиртиком, с особым наслаждением я загнала иглу в заданный квадрат. Крокодил даже не вздрогнул.

– Рука у тебя какая лёгкая, Лиль. А уколы ты где научилась делать?

– Когда Котьке два было, заболел он очень. Вообще он мальчик крепенький, тьфу-тьфу-тьфу, но тогда нам туговато пришлось. Так что я теперь ас. С закрытыми глазами могу, – пошутила невесело. – Можешь не беспокоиться: ягодица твоя в надёжных руках.

– Не сомневаюсь, – пробормотал Генка, натягивая на себя одеяло. Его трясло.

– Потерпи. Скоро температура упадёт. Буду тебя спасать. Ты поваляйся, а я за лекарствами сбегаю. Тут недалеко аптека круглосуточная. Я её приметила.

– С ума сошла, – взвился мой Крокодил и схватил телефон. – Сейчас организуем. Никуда ты не пойдёшь. Не пущу!

В общем, через время у нас всё было. Расторопный, но сонный молодой человек принёс лекарства и все необходимые для лечения вещи.

– Не уходи, Лиль, – он такой трогательный, когда болеет. Жалко его. Но перед глазами – блондинистая докторша. Так и хочется съязвить, зацепить больно. Но что с больного возьмёшь? Анализы – и те паршивые.

– У нас ничего не было, Лиль, – он ещё и мысли читать умеет.

Даже если и было, – думаю я с грустью, – ничего не изменишь.

– Мне всё равно, – произношу вслух. Вру, конечно. Он всё же мой Крокодил. И всяким Илоночкам здесь не место!

– Ты б легла со мной, а? – зубы у Генки канкан танцуют. – Согреться не могу. Приставать не в состоянии, так что не бойся.

Все мои предохранители вопят об опасности, но я так устала. А ему так плохо. Ложусь рядом. Горячие руки обхватывают меня и притягивают к себе. Он ещё пылает, но кожа уже влажная, не сухая.

Через какое-то время Генка затихает. Наконец-то. Температура у него падает. Я ещё умудряюсь его переодеть в сухую футболку, а потом засыпаю под мерное Крокодилово сопенье.