И хочется и колется

Мысленно я начинаю прикидывать, как бы так исхитриться, чтобы осуществить консуммацию брака. Нет, ну а что? Я взрослый, женатый отец семейства. С серьёзными намерениями. Половину наследства, так сказать, в её цепкие лапки отдам. Там, я так думаю, ещё и внукам останется. А будет сопротивляться, намекну, что по блондинкам пойду. Вон – они из юбок на меня прыгают, в прыжке штаны с меня готовы содрать. А я ради семьи сопротивляюсь. Но должна же быть какая-то мне морально-физическая компенсация.

– Крокодил, ты о чём думаешь? – Лилькин голос выдернул меня из сладких грёз о постельных утехах. Чёрт. Размечтался.

Сын подозрительно хихикнул. Ах, да.

– Это ты с кактусом разговариваешь? – делаю лицо нейтрально-холодным.

Котя, уже не скрываясь, хохотнул весело и вцепился в очищенный заботливыми Лилькиными руками апельсин.

– Кактус?.. – на миг Лилькино лицо озаряет задумчивость. – Ах, Кактус! Вот уж не знала, что у тебя ещё одно имя имеется.

Ах ты ж язва комнатная! Ну, подожди, придёт и мой час, и я отыграюсь на тебе, как на рояле!

И пока я придумываю, что бы ей сказать, чтобы зацепить, звонит телефон.

– Да! – рявкаю я в запале. Это охранник, оказывается. – Какая бабушка?

Лилька пугается. Костя сияет. А до меня доходит. Это моя бабушка почему-то притарахтела с утра пораньше.

– Да. Моя бабушка. Пропустите, – голос у меня в ноль уходит. Почему бы ему и не уйти. Можно и поглубже. Ниже ватерлинии опуститься.

Хромая, я открываю дверь. Бабулю со свитой долго ждать не приходится. Выглядит она ещё хуже, чем вчера. Качок Джон толкает инвалидную коляску. Пышнотелая Лолита стоит скромно сзади. В руках у неё по баулу. Такой вес, наверное, не каждый штангист возьмёт, а ей хоть бы что.

Предчувствие глобального апокалипсиса захлестнуло меня с головой. Я стоял как последний защитник Помпеи, понимая: ещё немного – и Везувий заплюёт магмой, засыплет пеплом весь город. Позади меня – притихшие Лиля и Костя.

– Канализация ни к чёрту, – заявила умирающая сварливым голосом. – Ночью прорвало трубу. Жить там сейчас невозможно. Ты же не выгонишь на улицу свою старую больную бабушку, Геннадий?

34. Великое переселение и маленькая трагедия

Лилия

Я бы ей аплодировала с криками «Браво!». Если бы не одно маленькое «но»: она врывалась, как быстроходный эсминец, на нашу территорию и вела захват по всем правилам боевого искусства.

Чем нам грозит её появление, я поняла не сразу, поэтому какое счастье, что вопли восторга всё же умерли где-то на дне моей души.

Бройлер Джон толкал коляску, будто она ничего не весила. Я вообще подозреваю, что там всё механизировано и напичкано современной электроникой, но из-за бабкиной причуды снабжено индивидуальным лакеем, который за хороший бабос исполнял прихоть умирающей миллиардерши.

– Что тут у вас? – совала она нос во все комнаты, коих у Крокодила было немало. – А тут? Вы что, не спите вместе?

– Спим, почему это не спим? – бормочет дезориентированный мой несчастный Кактус. Да-да, я решила слегка разнообразить свои пристрастия в прозвищах, которые я даю моему драгоценному Северу.

– А тут моё солнышко живёт? – заглядывает она в комнату с лоджией, неудобной софой. Хорошо хоть я успела вещи сложить. – Геннадий! Я не думала, что детская может выглядеть так отвратительно! Омерзительно, я бы сказала! Ты что, не любишь своего сына?!

– Люблю, почему это не люблю? – продолжает покорно оправдываться Крокодилий обломок Кактуса.

– Бабушка, ну что ты в самом деле? – звенит колокольчиком Костин голос. – Меня все любят!

О, да. Котьку любят все. Это факт. И тут на арену выходит ещё один персонаж нашей драмы. Мистер Рыж выплывает из-под кровати и прямиком чешет к Джине.

– А это у нас кто? – сверлит орлиным взором бабуля кота.

– А это Мистег Жиг, – знакомит бабушку с нашим домашним животным Котя. – Ты остогожнее, а то он папку укусил, а мама тепей ему укольчики в попу колет!

Сдал всех с потрохами.

– Мистер Рыж, – уточняю я. – У Гены, между прочим, температура, и мы собрались в больницу. А Косте в садик пора.

Надо ж как-то ситуацию под контроль брать?

– Мистер Жир – тоже ничего, – сухо кивает бабуля и неожиданно показывает коту костлявый кулак: – Нюхай, кот! Кусаться в моём доме нельзя, понял?

Рыжик от её напора попятился. Уши прижал. И никаких тебе клыков. Смотрит виновато. Вот это доминирование – и я понимаю! Да эта умирающая старуха всех в бараний рог согнёт, если ей захочется. А то, как она говорит «в моём доме» вообще с ног сбивает.

– Значит так, – командует она. – Здесь поселюсь я с Лолитой. Мне свежий воздух нужен. Мебель я заменю, если ты позволишь. В одном из твоих салонов. Прямо сейчас и отправимся. Надеюсь, для бабушки скидка будет? – смеётся она дробненько и закашливается. – Вот в этой комнате поселится моё солнышко, – указывает на очень милую комнатку, кажется, её Генка нам хотел отдать, когда мы только сюда приехали. – А вон там, в маленькой, Ваня обоснуется. За мной! – командует она своей свите. Лолита оставляет огромные сумки в нашей с Котей комнате и делегация направляется назад, к выходу.

Мы, как зачарованные, идём за ними вслед.