И хочется и колется

– Ты с ума сошла? – зашипела я Юльке в лицо, как только уволокла её в сторону от Славика. Там Крокодил, он справится, а кое-кому не мешает мозги вправить.

– А что такого? – забубнила, жалко оправдываясь, Юлька. Обычно она не терялась и шла в атаку. Из нас двоих нападала чаще Юлька, а я оборонялась. Подруга старше и мудрее, а я зелёная и неопытная. И вот – приехали.

– Это ж Святославик! – махнула я рукой перед самым носом Юльки, понимая, что для неё мои слова – пустой звук. – Он же без мыла во все отверстия влезет, очарует, околдует, а потом будешь собирать горькие слёзы, как хрусталь из рассыпанного ожерелья.

– Дура ты, Лиль, – вздохнула с тоской Юлька. – Ну что ты понимаешь в мужиках? Твой-то, небось, у тебя первый и последний. Опыта у тебя – ноль. А я замужем была, между прочим, да и так… не монашка. Ты ж жизни не знала, пороха не нюхала. Втюрилась сразу и бесповоротно в своего Северина и на пять лет из жизни выпала, награждённая ребёнком. Тебе не до мужчин было.

– Но кто такой Святой Славик – я в курсе. Если ты забыла, он мой отчим и несколько лет был женат на моей матери. Мы с ним под одной крышей жили. Я его как облупленного знаю. Поматросит и бросит. Взять же с тебя нечего.

Горечь прорвалась невольно: я мать вспомнила. О, да. Тогда у Славика интерес был с подпиткой, с приправой из денежного дождя.

– И что, мать твоя несчастлива была с ним?

Вопрос на миллион. И я совру, если скажу «да».

– Он хороший, Лиль, – обречённо вздохнула подруга. И то, что она не стала с пеной у рта его защищать, а вот так, тихо журчала, заставило меня к ней прислушаться. – От него свет идёт, понимаешь? Он умеет делать женщину счастливой. Настроение чутко ловит. Где надо – пошутит, где необходимо – помолчит и по голове погладит. В нём столько тепла… как электростанция, понимаешь? Вырабатывает и вырабатывает энергию. Батарейка. Подпитка. Приложишься – и излечиваешься.

– Ты сейчас мне голову заморочишь, и я точно в его святость поверю, – буркнула я. – Вот в этом их и сила альфонская: умеют женщин очаровывать.

– Просто перестань к нему относиться предвзято, – вздохнула Юлька. – Перестань смотреть на него глазами девочки-подростка. Ты выросла. Он повзрослел. Вон, бизнес сумел вернуть. А это непросто, между прочим. Зарой уже топор войны. Выпиши ему индульгенцию. Прости, дурака. Ему это нужно, Лиль.

И я вдруг подумала: может, она права?.. Обернулась – а Святой Славик Костю на коленях держит. Лбом к ребёнку прижался. И что-то горячее лопнуло у меня в груди. Растеклось лавой, слезу вышибло. Может, я дура, но вдруг отчаянно захотелось ему поверить. А ещё захотелось, чтобы всё, что он рассказал, оказалось правдой. Ну, а вдруг?..

 45. Беда не приходит одна

Геннадий

– Мам, а Слава – мой дед, – поделился сокровенным Костик, как только девушки решили свои проблемы и подошли к нам.

Зуб даю: у Лильки даже глаз дёрнулся от удивления. Она на Славика смотрела, открыв рот. И это меня бесило. Меня вообще выводит из себя, когда она на других мужиков пялится. А Славик ещё и хорош собой. К тому же, до конца мотивы его появления здесь не ясны. Мало ли какой камень за пазухой держит этот мил человек.

– Дедушка Слава принял решение срочно вернуться домой, – произношу с нажимом и многозначительно смотрю на Алдошина. Тот кидает полный тоски взгляд на Юльку и обречённо кивает головой.

– Да, есть некие обстоятельства… Юль, ты прости. Сегодня уезжаю.

– И даже не поужинаешь? – у Лилькиной подруги – нервы-канаты. Стойкая девушка.

– Возможно, нет, – вздыхает Славик, – но вещи собрать нужно.

– Ну, тогда у нас есть пара-тройка часов, – она забирает у него Костю, коварно щекочет мальчишку по рёбрам. Котя визжит, смеётся и извивается. И я вдруг со страхом думаю: уронит, дура. Кидаюсь, подхватывая ребёнка. Ловлю полный удивления Юлькин взгляд.

– Ты чего? – прижимает она к себе Костю. – Он же у меня на руках вырос.

– Мало ли, – бурчу я, забирая ребёнка из её рук, – тут не кровать, между прочим, а жёсткий асфальт. А Костик уже не младенец, так что давай без возмущений. Вон, забирай своё взрослое чадо и пакуй ему чемоданы. Славику это нужнее. Пожалеть там, слезу утереть, напутственное слово сказать, платком вслед помахать.

– Злой ты какой-то, Северин, – качает головой Юлька. – Не зря от тебя Лиля сбежала. Пойдём, Славик, – манит она рукой Алдошина, и тот с готовностью с лавочки поднимается. Уходит, не оглянувшись. Мы смотрим им вслед.

– На выходных едем домой, – цежу я сквозь зубы. – Посмотрим, что там этот деятель наворотил.

– Мам, а ты правда от папки сбежала? – спрашивает слишком внимательный наш ребёнок. Ни одно слово мимо него не пролетает. Вот же цепкий ум!

– Ну, что-то вроде того, – поднимает Лилька виноватые глаза.

Ребёнок внимательно смотрит то на меня, то на неё. Ничего не говорит, только вздыхает.