И хочется и колется

– Будь с ним помягче, ладно? – всхлипнула ещё раз мать и отключилась, а я ещё долго сидел за столом, постукивая телефоном по столешнице.

На меня все смотрели с интересом, но я пока и слова из себя выдавить не мог. Мне только братьев сейчас не хватало для полного счастья, но, кажется, мать не оставила мне выбора.

46. Новый член семейства

Лилия

– Что-то случилось?

У Джины хищное выражение лица. Она как гончая, что взяла след и крадётся за дичью. Крокодил постукивает телефоном по столу. Выпал из пространства. Ему не до нас. Его очередной диван медаль не взял? Печально, но я его утешу.

От собственных мыслей кидает в жар, по телу бегут мурашки, а мозг незамысловато рисует несколько способов утешения. Надеюсь, я всё же ценнее выставочной рухляди и смогу перетянуть внимание на себя.

Пока я представляла ракурсы и позы, Крокодил ожил.

– Мама в больницу попала. Попросила за братом присмотреть.

– Мама?! За братом?! – скривилась с отвращением Джина. Будто ей гадюку под нос подсунули и заставили отведать. – В этом доме? Ты с ума сошёл, Геннадий! Скажи, пусть не смеет!

Генка бабулю долгим взглядом окинул. Внимательным и пристальным.

– Это ещё почему, Джина? Во-первых, нравится тебе или не нравится, она всё же моя мать, какая бы ни была. И уж если на то пошло, нормальная у меня мать. Где тебя носило, когда она меня в одиночку поднимала? И заметь, я не какой-то хулиган из подворотни. Школу закончил, в кружки ходил, спортом занимался, в институт поступил. Ну, а то, что она замуж решила ещё раз сходить и ребёнка родить, это тоже нормально. Во-вторых, Дима – мой брат по матери. Мой. И квартира тоже моя, поэтому я могу принимать гостей и даже выпроваживать. Поэтому, если что-то не устраивает – на выход. В родные пенаты. Думаю, там трубы уже давно починили.

Они напоминали дуэлянтов. Два цепких взгляда, напряжённые, как у гусей, шеи. Того гляди, щипаться кинутся. У Джины ещё и пальцы добела сцеплены.

– Трубы ещё не починили. Не дождёшься, – выплюнула она рвано. – И впрямь. Мальчишка? Мальчишками меня не напугать!

Она выпрямила спину, кивнула царственно Джону-Ивану. Это означало – ужин окончен. Сейчас мадам миллионерша со своей свитой гордо удалится.

Мы провожали их взглядом. Я, Костя и Кактус. Воистину, колючее создание: сидит, иголки в разные стороны, злится. Я осторожно положила ладонь ему на руку и погладила. Генка вздохнул. Взгляд у него потеплел.

– И что тепей будет? – подал голос сын.

– У тебя дядя появился, – у Генки одновременно и кадык, и щека дёрнулись.

– Дя-а-адя? – пропел Котя. – Ну ничего себе!

У сына глаза круглые. Столько событий – и всё на нашу голову.

– Папа, баба, деда, дядя, – загибает Костик пальцы. Хорошо хоть пока хватает, что загибать…

– Ещё пара-тройка родственников, и придётся разуваться, – бормочу я под нос, но у сына хороший слух.

– Скажешь тоже, мамочка. У меня дгугая гука есть! – трясёт он раскрытой пятернёй, и мы с Крокодилом начинаем ржать.

Смех наш прерывает звонок с пункта охраны.

– А вот и родственничек, – вздыхает Генка, распоряжается впустить брата и идёт открывать дверь.

Мы с Костей идём по пятам. Любопытно же.

– Я его никогда не видел, – оборачивается Крокодил. – Поэтому мне сейчас можно любую чупакабру подсунуть.

– Ну ты даёшь, – качаю головой. – Как-то это неправильно.

– Потом объясню, – сжимает он губы и щёлкает замками.

Дмитрий не-Северин выглядит… как подросток. Худющий, нескладный, с палтами до плеч. У него очки как у Гарри Поттера и прыщи. Из вещей – спортивная сумка и, я так думаю, ноутбук в пакете. Он совершенно не похож на Генку. Разве что волосы у обоих – тёмные.

– П-привет, – смотрит он на нас. Не сказать, что нагло или спокойно. Оценивающе, наверное. И кадык у него торчит, ходуном ходит. Волнуется. – Я Димон.

Они здороваются с Генкой за руку. Жмут друг другу ладони и трясут их слишком долго. Дима на нас смотрит.

– Во дела. Мать там внуков ждёт, а ты уже. Надо ж было сказать, что ты женился?

– Скажу, – и глазом не моргает Крокодил. – Это Лиля, а это Костик.

– Будешь со мной жить? – выдаёт мой сын. – У меня комната большая, кговать ещё одну поставим.

– А буду! – улыбается Дима и поправляет на носу очки.

– Тогда пойдём, я тебе комнату покажу и с бабушкой познакомлю, – тянет Димку за руку моё солнце.

– О, нет! – стонет Крокодил, а я его одёргиваю.

– Не вмешивайся. Часто там где танки не пройдут, шустрая овечка проскочит. Пусть знакомятся, обживаются. Пацаны всегда найдут общий язык, а тебе привыкнуть нужно. Да и Джине тоже, я думаю. Пойдём-ка.

Я тяну его в нашу комнату. Крокодил устало подпирает спиной закрытую изнутри дверь.

– Ты меня ненавидишь, Лиль? – спрашивает он. У губ его – горькая складка. Глаза прикрыты. Руки в карманах. Вся его поза – усталость и какая-то обречённость.

«Я люблю тебя», – рвётся с языка, но я не смею. Не за чем.

– С чего ты взял? – поправляю ему волосы, чтобы просто занять руки. Заодно и лоб щупаю, не горит ли.

– Втравил во всё это. Я не думал, что будет так сложно. Ты с ребёнком и котом. Джина с фортелями. Ещё и брат свалился.