И хватит про любовь

Ле Галь называет такой прием формулированием, способом вместить жизнь в афоризм, зафиксировать в одной фразе. Это имеет свой смысл. И Анна очень любит “находить слова”. Но разве найти слова значит понять? Животным слова не нужны. Тома Ле Галь порой сомневается в философии речи, но разве сомневаться в философии, пусть бы и философии речи, не значит заниматься философией?

Стан и Ив

Спонсорство улучшает имидж компании и заодно снижает налоги. Из обоих этих соображений владелец одного крупного предприятия по очистке воды отреставрировал особняк Эсбер в квартале Марэ и превратил в культурное пространство. На его средства тут устраиваются концерты, встречи и выставки. В тот вечер в аудитории особняка проходят совместные чтения трех писателей на политкорректную тему “Чужой”. Все три их оригинальных текста изданы ограниченным тиражом с нумерованными экземплярами в формате ин-октаво на бумаге верже в “Записках Эсбера”.

Стан опоздал, у него был срочный пациент с кератитом. Он давно уже не бывал на чтениях. Но сегодня дети ночуют у родителей Анны, сама она на семинаре по психоанализу на улице Верней, так что он уступил любопытству. Он оставил свой велосипед около Музея Пикассо и добежал до места бегом. Белокурая девушка в очках, сидящая за маленьким столиком у входа, отвечала ему шепотом: – Да, месье, уже началось. Да, еще есть несколько свободных мест. Нет, Ив Жанвье еще не читал, он выступает последним. Чтобы не шуметь, можете войти через верхнюю дверь.

Из зала слышны аплодисменты, Стан толкает дверь и садится на первое же свободное место в задних рядах. Человек на сцене – это и есть Ив – начинает читать:

Ив прерывается, делает глоток воды.

Стан, выйдя на улицу Тюренн, проходит, не заметив, мимо машины Анны и останавливает такси.

Ив, бросив взгляд на Анну, продолжил читать:

– 65. Мне осталось еще тринадцать номеров, чтобы вчуже поговорить о тебе. 66. Я вовсе не хочу, чтобы ты оставалась чужой. 67. Мне кажется, совсем чужой ты и не была мне никогда. 68. Но все‐таки мне бы хотелось ощущать в тебе что‐то, что противится полному сближению, упорно остается чужим. 69. Что‐то, благодаря чему я явственно осязал бы эту непостижимую и неукротимую чуждость, ее горячий ток. 70. Что‐то равноценное привкусу чужого языка в своем родном. 71. Некий “нюанс” – вот французское слово, ставшее неотчуждаемо органичным почти во всех языках мира. 72. Эта чуждость нет-нет промелькнет в твоей походке и жестах. 73. Чуждость в округлости груди и плеч. 74. Чуждость в голосе по телефону. 75. Чуждость в запахе, чуть травянистом, твоего тела. 76. В тонких извивах твоей мысли, чуждых привычному мне прямому пути, но приводящих к большей ясности и яркости. 77. Или вернее было бы сказать не чуждость, а отчужденность? 78. Уменье сохранить в себе толику отчужденности – вот главное.

Чтение завершено. К концу Ив искусно понижает голос, замедляет ритм. Он кланяется под аплодисменты, зажигается свет, директор заведения произносит несколько прощальных слов. Публика встает, идет к выходу, а Анна через весь зал устремляется к Иву, улыбается и берет его за руку. – Моя чужеземка, – говорит он.

Стан, заплатив водителю, выходит на улице Эразма. И только тут вспоминает про велосипед, забытый у Музея Пикассо.

Стан и Анна

Домой Анна вернулась поздно. Она только что рассталась с Ивом и боится, что ее выдаст его запах. Между тем Ив специально купил такой же гель для душа, каким привыкла мыться Анна, чтобы знакомый аромат обманул бдительность Стана. И хотя идея была ее, ей казалось, что в этой уловке есть что‐то двусмысленное, подлое. Стоя под душем, она намылилась очень усердно.

Стан сидит за компьютером.

– Ты еще не спишь? – удивляется Анна.

– Нет, я читал Archives of Ophthalmology. Искал, что можно сделать с пятном Фукса. Ждал тебя.

– И зря. Мы с Сарой, из нашего семинара, решили сходить в ресторан.

Стан молчит. Напрасно Анна лжет. Он и так ни о чем не стал бы ее спрашивать. Чтобы не встретиться глазами с женой, он неотрывно смотрит на экран.

Анна нежно ерошит ему волосы. Она до сих пор помнит, как ей представили Стана, десять лет назад. Их общий друг сказал в шутку:

– Месье Станислав Люблинер, ищущий жену, вот познакомьтесь: мадам Анна Штейн, она ищет мужа.

Анна засмеялась и что‐то возразила, но когда Стан посмотрел на нее, сильно и ласково сжал ее руку, все время глядя ей в глаза, она сразу подумала: да, этот человек может стать моим мужем, отцом моих детей. В тот день ей показалось, что перед ней словно распахнулась дверь в будущее.

Cтан оказался той переправой, тем бродом, который помог ей выбраться из семейного кокона, и ее мать, которая недолюбливает Стана, инстинктивно это знает. Зять для нее, прежде всего, соперник, ведь это за него ухватилась ее дочь, чтобы отделиться от матери. И вот сегодня вечером почти сорокалетняя Анна снова очутилась посреди брода.