I love Dick

Уже почти стемнело, когда автобус въехал в Четумаль. Вечер пятницы в этом городке, состоящем из пяти кварталов магазинов бытовой техники, посвящен шоппингу. Город построили для того, чтобы белизцы и гватемальцы (те, что зарабатывали слишком мало, чтобы отовариваться в Далласе или Майами) все-таки могли купить себе телевизоры в магазинах беспошлинной торговли. Положительные последствия гражданской войны? Я поймала такси до посольства Гватемалы, но оно было закрыто. Как и полагается, на окраине Четумаля расположилось огромное новое стеклянно-металлическое здание Музея культуры майя, в котором едва ли было на что посмотреть. Днем в автобусе я читала автобиографию лидера гватемальских повстанцев Ригоберты Менчу и думала о Джейн Боулз. Два разных вида неприкаянности, тревожности. Потом я заехала в отель, двадцать долларов за ночь.

На следующее утро я проснулась пораньше, чтобы прогуляться по Четумалю. Согласно карте, город находился на побережье. Автобус в Гватемалу отправлялся во второй половине дня. Я села на городской автобус, и время потекло медленнее. Пригородный Четумаль напоминал Мар-Виста – оштукатуренные бунгало и крошечные дворики, – разве что нигде не было автобусных остановок, водитель тормозил по взмаху руки. Спустя час и одиннадцать километров бунгало мелькали все реже и вдруг из-за поворота вынырнула бухта. Навевающее сон однообразие обернулось ослепительной голубизной воды, все частички воздуха стали сверкающей рамой. Побережье было заросшим. Я вышла из автобуса и пошла по заросшей тропинке в сторону прибрежного кафе в самом конце округлого полуострова, но кафе оказалось закрыто. Я охнула, увидев привязанную к столбу обезьяну. В итоге ко мне вышел мужчина и на английском рассказал, как, заработав денег в ремонтной мастерской в Америке, он купил кафе, этот кусок берега и обезьяну тоже. Обезьяна, казалось, не возражала. Я наблюдала, как она, сидя на корточках, выводит круги на земле. Ее пыльный мех был заляпан золой. Десять идеальных пальцев рук, сморщенные пальчики на ногах.

* * *

Дженнифер Харбери было тридцать девять лет, когда она встретила Эфраима Бамаку в тренировочном лагере повстанцев в гватемальских высокогорных джунглях. До этого момента ее жизнь состояла из одной выжженной, пыльной дороги. Из Балтимора в Корнелл. Из Корнелла в Северную Африку, а затем в Афганистан; с рюкзаком за плечами скитаясь по дальним уголкам этих стран без четкого плана. Она встречала палестинцев в изгнании. Она насмотрелась на нищету и задалась вопросом: кто-то непременно должен голодать, чтобы мы вели привычный образ жизни? Этот вопрос из разряда тех, что могут свести с ума. Он-то и привел Дженнифер на юридический факультет Гарварда во времена, когда быть феминисткой значило отказаться от жизни созависимой распиздяйки. Многие женщины самоутверждались с помощью карьеры в корпоративном праве. Но Дженнифер-плохая-феминистка устроилась в адвокатскую контору в Восточном Техасе, чтобы отстаивать права иммигрантов. Многие из ее клиентов были гватемальскими майя, которым грозила депортация. Люди из иного временного измерения – они терпеливо сидели на пластиковых стульях, излучая мощное и чудное обаяние. Дженнифер захотела узнать больше. В отличие, наверное, от ее коллег или от техасского адвоката, за которого она только-только вышла замуж, «люди майя умели жить в сплоченной коммуне. Они были очень скромны, очень милы и великодушны». Она едет в командировку в Гватемалу, чтобы обосновать прошение о предоставлении убежища для мелких крестьян, которых во время войны обворовало государство. В Гватемала-Сити Дженнифер знакомится с членами подполья и становится участницей движения. В 1989 году она пожинает плоды двадцатилетней блистательной карьеры активистки во время президентств Буша и Рейгана: видавший виды пикап, дешевая квартирка, счета за которую оплачиваются с одолженных или подаренных друзьями денег, договор с безвестным издательством в Мэне на книгу устной истории, записанную со слов гватемальских активистов и крестьян. Поскольку Дженнифер – девчонка, анализируя ее жизнь, мы не можем не измерять ту пропасть, которая простирается между ее великими целями и ее унылыми, путаными буднями. Даже в хвалебной статье «Нью-Йорк Таймс» ее называют «чудаковатой». «На самом деле, – рассказывает давняя школьная подруга Дженнифер через неделю после того, как Тед Тёрнер купил права на историю ее жизни, – она была непробиваемой».

* * *