i loved rome more (ЛП)

Когда он возвращается в их каюту, уже поздно. Она сидит на полу, скрестив ноги. Смотрит в никуда.

Алек хмурится и падает перед ней на колени.

— Что с тобой?

— Она любит его, — только и говорит она.

Он хмурится сильнее, он явно устал. Явно не желает разбираться в её загадках.

— Я иду спать…

— Разве ты не хочешь услышать моё решение? — быстро спрашивает она, пока он не отошёл.

Он немного отодвигается от неё, но она хватает его за руку. Притягивает к себе.

— Я, — шепчет она, — не джедайка.

Он замирает, а затем почти жёстко стряхивает её прикосновение.

— Уже поздно. Ты не понимаешь, о чём говоришь.

— Когда это было правдой?

Она смотрит на него и видит, что он уже не может контролировать выражение лица. На нём видны все его эмоции. Страх. Желание. Паника. Тоска. Это наполняет его, их обоих, и он всегда был её опорой, и она не может его использовать. Он должен успокоиться. Он должен решиться.

— Я, — повторяет она, касаясь завязок его мантии, — не джедайка.

Его руки дрожат, накрывая её ладони. Она позволяет ему придержать себя на мгновение. Потому что ему это нужно. Затем она ловко стягивает с него мантию, начинает расстёгивать дальше, пока его руки бесполезно висят.

Он называет её по имени, и она не понимает, о чём он её умоляет.

Когда она стягивает с него часть туники, она прижимает ладони к его обнажённой груди. Ей нравится видеть, как её кожа выделяется на тёмных полосках татуировок. Ей нравится чувствовать, как бьётся его сердце. Она отрывается и начинает снимать свою мантию.

Он хватает её за запястье, и она чувствует бурю, которую он удерживает в себе.

— Разве ты не этого хотел? — в замешательстве спрашивает она.

— Я… — он тяжело сглатывает. И его лицо искажается в насмешке, взгляд становится жёстким и горьким. — Я хочу, чтобы ты любила меня.

— И ты думаешь, что это не так, — заключает она.

Он сжимает руку на её запястье.

Она знает, что она должна ему сказать. Что он поверит всему, что она скажет, потому что он больше всего хочет это услышать. Но слова не сходят с её губ — потому что часть её зла на его сомнения. Часть её задаётся вопросом, действительно ли это так.

— Если бы я могла кого-нибудь любить, — говорит она, — это был бы ты.

Его хватка ослабевает.

— Так позволь мне попробовать, — шепчет она.

Он опускает руки. Она тоже. Они сидят, дышат. Потом она чувствует его руки на своих плечах, чувствует, как ткань её туники заменяет тепло его пальцев. А потом — его губ.

Он валит её на пол, а она валит его на себя.

========== manaan ==========

Манаан.

Она не просит ни Карта, ни Бастилу сопровождать её в Ахто-Сити. Они оба не покидают своих кают, и она тоже не хочет их видеть. В Ахто-Сити действует жёсткое правило, запрещающее сражаться, и часть её находит смешным то, каких спутников она с собой берёт.

— Разочарованное наблюдение: Хозяйка, база ситхов не так опасна, как вы обещали.

Она суёт руки в карманы мантии. Она забрала чёрные мантии у потенциальных убийц на Кашиике, чему явно не порадовалась половина корабля. Вторая же половина…

— Чем раньше мы покинем этот рыбный рынок, тем лучше, — ворчит Кандерус. Им нельзя использовать оружие, но это не мешает ему носить большие бластеры на виду у всех.

— Значит, наш дальнейший путь тебе тем более не понравится, — говорит она. Они идут дальше мимо белых стен по белым дорогам города.

— Обеспокоенное заявление: Хозяйка, вы идёте неправильным путём.

— Да?

— Предварительное наблюдение: мы попадём в посольство Республики.

— Ага.

— Терпеливое напоминание: Хозяйка, мы здесь уже кого-то пытали. Вряд ли Республика позволит нам продолжать.

Она думает о человеке в камере, о том, как легко было заставить его разум дать ей пароль от базы ситхов. Её силы, хоть и медленно, но возвращаются. Это кажется правильным.

Она чувствует, как Кандеруса озаряет понимание.

— Дай угадаю, мы должны погрузиться под воду?

Она не улыбается, но есть что-то забавное в том, как она нажимает кнопку открытия герметичной двери.

Кандерус фыркает в её сторону, и дверь скользит вверх.

***

Его тёплая рука лежит между её обнажёнными плечами. Она не двигается, лежит на боку и смотрит в дыру в стене. Завтра начнётся. Она уже подсчитала в уме — она знает, сколько они вот-вот потеряют. Мандалорцы слишком хорошо укрепились, а республиканцы не умеют партизанить и не так хорошо знакомы с местностью, как они. Но у них есть численность. Они победят мандалорцев численностью. Они слишком горды, слишком уверенны в том, что каждая битва будет славной и даст их воинам великую честь.

Она лучше знает. Сражения ведутся не ради славы, они ведутся для того, чтобы иметь землю под ногами. Иногда приходится эту землю топить в крови.

Она прижимает к животу колени. Рука лежит ладонью вверх возле её лица. Вскоре он отрывает ладонь от её плеч, чтобы накрыть эту руку. Он переплетает их пальцы, и она пытается не дать дыханию сбиться.

— Ты можешь бояться, — тихо говорит Алек. — Я боюсь.

Она закрывает глаза. «Я не боюсь!» — протестующе крутится у неё в голове, но это ложь, и, что ещё хуже, они оба знают, что это ложь.