i loved rome more (ЛП)

— Видимо, тебе стоит подучиться, — говорит она тому, кто её не слышит.

Она сжимает руку в кулак, и Кандерус смотрит на неё с алчностью.

========== tatooine ==========

Татуин.

В полумиле от Дюнного моря начинается спор. Начинается с того, что Кандерус, как она поняла, дразнит Бастилу. Правда, она также знает, что слова Кандеруса многие интерпретируют не так.

— Знаешь, Бастила, до меня дошёл слух, что вулкары схватили тебя практически без боя. Наверное, тебе неловко быть побеждённой горсткой уличных хулиганов?

— Там были свои обстоятельства.

Она вздыхает. То, что ждёт их впереди, намного важнее любых свар между наёмником и совсем ещё зелёной джедайкой, и она говорит им об этом. Но им плевать. А в ходе спора Кандерус снова вспоминает старое имя.

— Это ваша проблема, джедаи. Вы всё время воспеваете мир и его защиту, но никогда не готовы к битве. Ну, кроме Реван.

Она позволяет этому заявлению повиснуть в тишине, она остро чувствует его взгляд в спину. Ей это не нравится.

— Хватит! — Бастила заканчивает их склоку.

Ветры пустыни мелко кусают её лицо — песок встречает обнажённую кожу. В последний раз, когда она была здесь, ей нужно было беспокоиться совсем не об этом.

Она прочищает горло, плотнее прикрывает шарфом нижнюю половину лица, которую не закрывают очки.

— Звёздная карта ждёт нас. Продолжаем ехать.

***

Она не успевает добежать до освежителя. Дверь за её спиной закрывается, и она сгибается пополам, опираясь на спинку кровати, и её тошнит на пол. Она чувствует мерзкий запах, её снова тошнит, и она скатывается на пол. Руки дрожат, она хватает себя за голову.

Дверь открывается. Она закрывает глаза.

— Уходи, Алек.

Но в приказе нет воли. Это даже не приказ, и она ненавидит слабость своего голоса, дрожь. Этого не должно было быть. С ней не должно такого быть.

Он, естественно, её не слушает. Она слышит его шаги, видит, как его ноги осторожно обходят ту дрянь, которая выплеснулась из неё на пол. Он знает, как её успокоить — это тоже неудивительно. Наверное, кто-то другой высказал бы ей соболезнования и предоставил бы плечо, чтобы поплакать. Но не Алек. Он слишком хорошо её знает.

И он не говорит ей, что всё в порядке. Вместо этого он мягко говорит:

— Кроме меня никто не заметил.

На это она кивает, упирается лбом в согнутые колени. Она на мгновение уходит в себя, а когда возвращается, Алек сидит перед ней, запах рвоты сменяется запахом моющего средства.

— В первый раз всегда труднее всего, — говорит он.

Она скрипит зубами. Хочет сказать что-то вроде того, что это не первый её раз, или что она может сделать это ещё раз с лёгкостью, но и то, и другое — ложь, и она лгунья, и иногда — иногда — Алек ловит её на этом.

— Я жалкая, — шепчет она вместо этого. Это может услышать от неё только Алек.

Его пальцы скользят под её подбородок, приподнимают её лицо, заставляют её открыть его. В лице Алека такая мягкость, что ей хочется кричать, бросать вещи в стену и всё разрушать.

— И что ты скажешь дальше? — рычит она. — Не опекай меня!

Алек качает головой, вздыхает и садится рядом с ней. Упирается локтями в колени, повторяя её позу.

— Я и не собирался ничего говорить.

После первого её сражения в Мандалорских войнах, после того, как она впервые кого-то убила, они вместе сидят на полу в её маленькой, ничтожной каюте на маленьком, ничтожном кораблике. Наконец, Алек засыпает, и его щека лежит на её макушке, и она смотрит только на дыру в полу, ненавидит себя за нынешнюю слабость и снова и снова вспоминает, как она разрезала того мандалорского подростка.

***

Её новый световой меч гудит, проходит по диагонали. Песчаный человек издаёт какой-то низкий звук, затем замолкает навсегда и падает в грязь.

— Мы что, такие? — с отвращением говорит Бастила, выключая световой меч и оглядывая тела убитых песчаных людей. — Убиваем ради домашнего скота?

Кандерус громко фыркает, раздражённо смотрит на неё и начинает обыскивать тела.

— Я такая, — просто говорит она.

Бастила смотрит на неё, тонко-тонко сжимая губы, и быстро (но недостаточно быстро) бросает взгляд на её новое оружие.

Сначала она выключает фиолетовый, затем красный. Она понимает, что это — насмешка, и это почти вызывает её улыбку. Часть её находит… забавным наблюдать, попадётся ли Бастила на удочку. Проверять, достаточно ли она показывает, чтобы та решила попробовать вмешаться.

Она прислоняется к боку лишённой хозяина банты. Если для доступа к пещере ей нужно пасти животных — что ж, ей не сложно. Нет ничего важнее звёздной карты. Ничего.

— Ничего полезного, корм разве что. — Кандерус бросает ей сумку, она ловит.

— Сойдёт. Пошли охотиться на дракона.

***

Республиканские солдаты не знают, как с ними разговаривать — это ясно. После небольшого, но успешного сражения они все вместе сидят у самодельного костра в центре импровизированного лагеря. С одной стороны костра люди в красном и золотом, с другой — в плащах. Джедаев мало — только она, Алек и двое молодых рыцарей — Кетель и Тали.

Большинство солдат старше их, некоторые относятся к ним настороженно. Но есть и молодые, и они пытаются говорить с джедаями.