И Маркс молчал у Дарвина в саду

– Да, я читал кое-что студентом и обсуждал с друзьями. Правда, я знаю об иудаизме не очень много, но достаточно, чтобы заметить параллели. У вас наверняка под рукой Библия. Тогда я вам коротко зачту два места, которые нашел вчера. У меня будто пелена спала с глаз.

Дарвин сходил в кабинет и принес Библию. Это потребовало некоторого времени, и Беккет тем временем выпил стакан воды.

Коротко полистав, доктор нашел про исход евреев из Египта и прочел:

– «И Египтяне с жестокостью принуждали сынов Израилевых к работам и делали их жизнь горькою от тяжкой работы над глиною и кирпичами и от всякой работы полевой, от всякой работы, к которой принуждали их с жестокостью». – Доктор поднял голову. – Звучит почти как современное рабство индустриальных рабочих, не правда ли? Еврей Маркс знает свое Священное Писание.

Дарвин тоже загорелся и слушал внимательно.

– Или подумайте о параллели между Марксом и Моисеем. Я имею в виду не библейскую внешность, – рассмеялся Беккет. – Перед одним стояла задача вывести народ из египетского рабства. Перед другим стоит задача освободить пролетариев от капитализма. Маркс – в известном смысле Моисей. Пророк современности.

– Вы хотите сказать, не случившийся раввин Маркс все-таки нашел способ возвестить людям спасение?

– Именно. Послушайте еще одно место. – Беккет читал громко, как священник, получающий удовольствие от произносимых слов: – «И сказал Господь: Я увидел страдание народа Моего в Египте и услышал вопль его от приставников его; Я знаю скорби его и иду избавить его от руки Египтян и вывести его из земли сей в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед». Земля, где течет молоко и мед, – вот оно! Коммунистическое государство! Прекрасное описание безоблачных дней, когда будет окончена всякая классовая борьба, искупление, наконец.

– Должен вам сказать, доктор Беккет, умный врач невероятно образовывает пациента.

– Ах, знаете, меня вообще интересуют только тылы моих пациентов. Мне нравится понимать их болезни и страхи. Это для меня как шахматы. Ход за ходом все ближе подбираешься к сути дела.

Впервые за долгое время Беккет вспомнил профессора, который вышвырнул его из больницы. И почувствовал к нему благодарность. Потребовался шок от увольнения и полученная вследствие этого свобода, чтобы найти путь, сделавший его счастливым. Он улыбнулся.

После довольно продолжительного молчания, пока Дарвин обдумывал сказанное, Беккет добавил:

– Я много думал о связи между внутренними проблемами и болезнями. Нередко у меня появлялось чувство, что хронические больные испытывают чувство какой-то вины. В случае Маркса я вижу, как, появившись на свет в роду раввинов и став агрессивным атеистом, в глубине души он борется с чувством вины за предательство иудаизма. Он не пошел по пути отцов, как ему было предначертано.

– Вот как. А что вы думаете обо мне?

– Полагаю, вы сами прекрасно это знаете, не так ли?

Дарвин поворчал. Полли под столом тоже.

– Вам ведь не может быть безразлично, что вы потрясаете веру в религию, которую изначально собирались проповедовать. Вы же хотели стать священником!

Дарвин поворчал. Полли тоже.

– И в чем, по-вашему, выражается это чувство вины?

– Со своей колокольни могу сказать, что не раз наблюдал, как люди, страдающие от невыносимого напряжения, ослабляют его рвотой. Для них с их напастями – будто аварийный люк.

– Именно так по совершенно физическим причинам работает вулкан. Когда напряжение в глубине нарастает до предела, он всегда взрывается и низвергает лаву…

– Замечательный образ.

– Да, но мне неизвестно, чтобы вулканы испытывали какое-либо чувство вины. Это чистая, чудеснейшая физика. У вулкана – бурлящая магма, у меня – бурлящие желудочные соки.

– Разумеется.

– Могу я в этой связи добавить, что речь в данном случае идет о невероятных силах, двигающих целые континенты и вызывающих землетрясения?

Доктор Беккет встал и обошел бильярдный стол. Вернувшись к креслу, он заявил: кто-то должен написать книгу о Марксе. Как бы не вышло так, что левые поверят новому пророку, пойдут за ним и опять станут рабами религии. Социальная справедливость – слишком серьезный вопрос.

– Вы делились с Марксом своими мыслями?

– Нет, боже упаси! Это было бы объявлением войны. Я там для того, чтобы он выздоровел. Насколько еще возможно.

– Звучит не слишком обнадеживающе. Что с ним?

– Вы же знаете, я не могу вам рассказать. Кое-что с легкими. Кое-что с печенью. С кожей. С тошнотой.

Дарвин объявил, что скоро ему нужно лечь, и предложил закончить партию.

– Мне уже все равно не выиграть. Хочу, однако, заметить, что я видел фул. Когда вы топили синий, обе ноги у вас были оторваны от пола. – Дарвин хитро улыбнулся.

Доктор Беккет осмелился усомниться, что при своем росте и под воздействием виски он с такой легкостью мог взлететь.

Полли вылезла из-под стола и заковыляла к хозяину с гостем, молча сидевшим рядом в красных креслах. Положив голову набок, она переводила внимательный взгляд с одного на другого. Дарвин рассеянно ей улыбнулся и сказал, что ему хотелось бы подытожить.