И меркнет свет

Антон посмотрел поверх карт на Илью, и тот ответил на него неуверенной улыбкой. Улыбка Антона была немного натянутой, но искренней.

Сидеть рядом с Ильей, играть в карты и шутить все еще было тяжело, словно всё прощено. Но это было не так и, возможно, никогда не будет, но его присутствие здесь что-то да значило. Этой ночью, когда все находилось на краю конца, этого было достаточно.

43. Эфира

Ночь шла своим чередом, и они не расходились, ели и пили, пока от свечей не остались одни огарки. Их истории из веселых и странных превратились в меланхоличные и грустные.

Эфиру успокаивало то, что они все находились вместе, несмотря ни на что. У нее были друзья. Антон, Джуд, Кхепри, принц Хассан. Даже Гектор, наверное. Люди, которым она могла доверять и которые доверяли ей. В окружении их она чувствовала, что часть ее исцеляется, хотя она даже не знала, что та ранена.

Против ее воли взгляд нашел в их неровном круге Илью. Он развалился на полу, подтянув одно колено и обхватив его рукой, а другой поддерживая свой вес. Пламя огня отбрасывало на его лицо и острый подбородок тени. Эфира позволила себе наблюдать за ним. Едва ли она раньше видела его таким расслабленным, во многих милях от того чопорного, замкнутого парня, которого она впервые встретила в Паллас Атосе. Он смотрел не на нее, а сосредоточился на Гекторе, который активно жестикулировал. Эфира же уже потеряла нить разговора.

Она знала, что должна перед ним как-то извиниться. В горе и ярости она обошлась с ним жестоко.

Но как раз извинения давались Эфире нелегко. Ее взгляд остановился на Гекторе. У нее ушли годы на то, чтобы извиниться за то, что забрала у него семью. Забрала его жизнь.

Но у нее нет столько времени. Эта ночь может оказаться последней для них всех.

Когда Хассан громко рассмеялся над сказанным Гектором, Эфира заметила, как Антон поднял Джуда на ноги, и оба молча покинули комнату. Джуд бросил взгляд через плечо и увидел, что Эфира на них смотрит. Он слабо улыбнулся ей.

Она улыбнулась в ответ и ничего не сказала другим, когда Джуд и Антон исчезли в дверях.

Пока Гектор, Кхепри и Хассан развлекали друг друга на другой стороне комнаты, Эфира встала и подошла к Илье. Он поднял взгляд, когда она приблизилась, но ничего не сказал. Девушка села рядом с ним, откинувшись на полку.

– Ты тоже переживаешь из-за завтрашнего дня, – через мгновение произнесла Эфира. Это был не вопрос.

Илья кивнул.

– Из-за Антона?

– Конечно.

– Я тут кое о чем подумала, – сказала она. – Давным-давно, когда ты пытался манипулировать похитителями сокровищ Шары, чтобы добыть Чашу, ты сказал, что Паллас заставил тебя пытать брата. Это правда?

Он кивнул:

– Да.

– Почему ты так поступил?

– Иерофан хотел…

– Нет, – прервала его она. – Почему?

Мгновение он просто смотрел на нее, а потом отрывисто вздохнул и провел рукой по волосам.

– Наверное, часть меня хотела его наказать.

– За что?

– Во времена нашего детства, – осторожно произнес он, – я видел, что его сила с ним сделает. Что она у него заберет. В те мгновения я лишь сильнее накидывался на него. И потом, ночью, пока он спал, я просто… сидел и смотрел на него. И плакал.

Он вытер лицо, с губ сорвался дрожащий вздох. Сердце Эфиры сжалось в груди, и она не пыталась остановиться, просто потянулась к нему и нежно положила руку ему на плечо.

– Я никогда раньше никому об этом не рассказывал, – выдохнул он.

Эфира долгое мгновение молчала:

– Ты испытывал вину? За то, что делал с ним?

Илья поднял плечи:

– Я ненавидел себя. Знал, что это неправильно. Но продолжал так поступать. Когда его Дар проявился, я просто понял, что наши жизни, какими мы их знали, окончены. Мы почти ничего не имели, но были друг у друга. И я просто знал, что он меня бросит. А иногда казалось, что уже бросил. Наверное, мне хотелось наказать его за это. Наверное, я просто хотел заставить себя ненавидеть его, чтобы, когда он уйдет, мне не было так больно.

Эфира поежилась. Она слишком хорошо понимала слова Ильи. Она жила с тем же страхом всю свою жизнь: что Беру бросит ее, и она останется одна. И пусть она никогда не позволяла этому страху настроить ее против сестры, он извратил ее в другом отношении. Она обернулась против всех в своей жизни, кто осмелился подойти слишком близко.

– Ужасно, да? – грустно заметил он, одной рукой теребя волосы. – И это не сработало. Ну, он меня ненавидит – эта часть сработала. Но остальное? Мне все равно было плохо, когда он сбежал. Это чуть не убило меня.

– Это ужасно, – сказала Эфира и, когда Илья глянул на нее, просто пожала плечами. – Но ты когда-нибудь рассказывал ему об этом?

Илья все водил пальцами по волосам, пока те уже не торчали во все стороны, и Эфира проигнорировала желание пригладить их.

– Вроде того. В ту ночь в Паллас Атосе, помнишь?

– Тот момент был испорчен тем, что ты привел караульных арестовать нас через пять минут после разговора, – напомнила ему Эфира. – Так что не знаю, считается ли это.

Илья невесело рассмеялся.

– Ты права. Но это не важно. Я недостаточно любил его. Должен был, но это не так. Возможно, я не знаю как.