И меркнет свет

Эфира отвернулась, резко вспомнив, в чем обвинила его.

– Илья, – тихо произнесла она. – То, что ты сказал мне…

Он покачал головой:

– Нам не нужно это делать. Не сегодня ночью.

Она повернулась к нему лицом и подтянула колени к груди.

– Может, мне нужно.

Он ждал.

– Ты оставался рядом со мной, когда никого другого не было, – продолжила она дрожащим голосом.

– Я понял, – сказал он. – Я стал вариантом, когда других не было. Ты горевала, а я, наверное, воспользовался этим…

– Нет. – Ее взгляд остановился на его лице, наполовину повернутому к ней. Он всегда был красив, это она не могла отрицать, пусть это ее и раздражало. – Я не говорю, что мне было хорошо. Или что сделала бы это в других обстоятельствах, но это был мой выбор.

Он долгое мгновение смотрел на нее.

– Я понравился тебе, потому что тебе не приходилось пытаться быть хорошей рядом со мной. Потому что тебе не нужно было заботиться о том, чтобы не обидеть меня или не разочаровать.

Конечно же, он был прав.

– Но я сделала тебе больно. – Она смотрела на полку, а не на него. – Я попыталась убедить себя, что это не так, но правда в том, что я знала, как именно это сделать, и сделала. Когда я сказала о том, что ты не умеешь любить, то на самом деле говорила о себе.

Девушка посмотрела на него, но выражение его лица оставалось загадочным.

– Ты любишь сильнее любого известного мне человека.

– Нет, – сказала она. – Это не любовь. Или если и так, то эгоистичная любовь. Смотри, к чему она привела. Посмотри, что я натворила.

Она вспомнила Антона, рыдающего у нее на плече. Напряженные плечи Джуда, когда он рассказал им о священном слове и чего ему будет стоить его высвобождение.

Эфира несла ответственность за все это. Она воскресила бога в Бехезде. Она все это запустила. Она делала ужасные, немыслимые вещи, чтобы не разбить собственное сердце. И оно все равно разобьется. Разбивалось в течение семи лет.

– Я разрушила мир ради сестры, – сказала она. – Но не сделала того, что она хотела. Единственного, о чем она меня просила.

– Чего? – мягко спросил Илья.

– Не отпустила ее.

Она вспомнила Беру, как та воспользовалась последними остатками силы, чтобы попросить Эфиру – нет, умолять ее – остановиться.

– Но я сделаю это, – сказала Эфира, вытерев слезу, катившуюся по щеке. – Возможно, это убьет меня, но я это сделаю.

– Ну, я буду рядом, – сказал он, – если ты позволишь.

– Ты ничего мне не должен.

Он криво улыбнулся:

– Самое смешное, что ты убедила себя, будто можешь все сделать только хуже, но при этом заставила меня хотеть стать лучше. Заставила верить, что я могу быть лучше. Что я могу снова кому-то открыться, что, может, это даже стоит всей боли.

– А стоит ли? – спросила она, страшась ответа.

– Я все еще надеюсь узнать.

Она резко вздохнула:

– Илья…

– Я ни о чем не прошу, – сказал он. – Уже поздно. А завтра может наступить конец мира. Так что, если хочешь, я посижу тут с тобой до конца или пока не взойдет солнце. Смотря, что наступит первым.

– Ладно, – тихо ответила она и положила голову ему на плечо, пока голоса друзей омывали ее.

44. Джуд

Джуд не стал спрашивать, куда они идут. Он не сомневался. Антон вел его по темным коридорам Библиотеки, и в этот момент все было просто: куда бы Антон ни повел его, он следовал за ним.

Они поднялись по ступеням в широкий открытый сад, пересеченный ручейками воды, и на маленький мостик, ведущий к крытому павильону.

Джуд замедлил шаг, когда Антон открыл дверь павильона. Над помещением висел шатер из тонкой ткани, которая надувалась и создавала впечатление, что они оказались в палатке, а не в комнате. В одном углу стояла кровать с горой подушек, застеленная мягкими простынями.

Но внимание Джуда привлек низкий столик на другом конце комнаты, где горела одна свеча, а рядом стояла другая, нетронутая. Между свечами виднелся кубок вина, как и широкая вороненая серебряная миска, полная елея, и два лавровых венка. Перед столиком лежал маленький розовый коврик.

– Антон, – произнес Джуд, но не знал, как закончить фразу. Он осторожно посмотрел на спутника, потом на стол, и внезапная вспышка радости ускорила его сердцебиение, такая же неуловимая, как свет на воде.

– Все это приготовил ты? – наконец спросил он.

– Я все устроил, – ответил Антон.

– Я не… – Джуд не знал, как спросить. Он понял, что это. Чем должно быть. Но ему нужно было удостовериться. – Это?..

Антон быстро кивнул, внезапно засмущавшись.

– И это? – неуверенно спросил Джуд, коснувшись лавровых венков.

– Ну, – произнес Антон, – новогардийцы проводят свадьбы немного по-другому.

– А Орден вообще не устраивает свадьбы, – мягко напомнил Джуд. – Антон…

– Просто… – отрывисто начал Антон, глядя на стол, а не на Джуда. – Мы были вместе с самого начала. С того момента, как я увидел твой корабль, прибывший в Паллас Атос. Даже раньше. И с самого начала у нас не было выбора, а потом был, и мы… мы все равно выбирали друг друга. Так ведь?

Только теперь он поднял взгляд. Джуд медленно и молча кивнул, чувствуя, что Антон еще не закончил.

– Так что я подумал, что мы могли бы быть связаны по-другому. – Он сделал шаг к Джуду. – Так, как хотим мы.