И не осталось никого

Бенни был счастлив продолжить рассказ с того места, где его прервал Картер. Он сказал Джиму, что чем ближе к вечеру, тем труднее оказавылась его задача. Его мозг с запасом цитат из «Крестного отца» перенапрягся, а около трех часов ему с необычной частотой начала звонить Марсия — почти каждые десять минут. Бенни не мог пользоваться телефоном, потому что в этом случае не мог соблюдать правила игры, поэтому он не отвечал на звонки, а только потом выслушивал голосовую почту. Но Марсия не оставляла посланий в голосовой почте.

— Я ведь тебе говорил о ее братьях? — спросил он у Джима.

— Что они на обед едят евреев?

— Ну да, — сказал Бенни. — Даже младший из них — настоящий ходячий лом. Свадьба будет как… как у них там в «Ромео и Джульетте» зовутся эти семьи?

— Монтекки и Капулетти.

— Монтекки и Капулетти, — воскликнул Бенни. — Точно. Откуда ты это знаешь?

— Я прослушал курс лекций по Шекспиру прошлым летом, — пояснил Джим, — Непрерывное продолжение образования.

— Что, правда? — удивился Бенни. — Да, так вот, это будет что-то вроде Монтекки и Капулетти. Только вот у Монтекки не будет шпаг, у них будут дешевые пистолеты, а мы — у нас будет Тора и осколки битого стекла, что удастся подобрать. Вот такое вот кино, — ухмыльнулся он.

Весь день телефон в его кабинете захлебывался, а Бенни никак не мог понять, почему Марсия звонит, но не оставляет посланий. Он ответил на звонок на сотовый после того, как рабочий день закончился и он вышел из здания. Когда Бенни наконец ответил, Марсия билась в истерике. Ее младший брат ввязался в драку — он только еще заканчивал школу, — и его пришлось отвезти в саутсайдскую больницу. Мать Марсии плакала, старшие братья пылали жаждой мести, отец спал после ночной смены, а Марсия пыталась дозвониться до Бенни, чтобы он приехал и помог ей удержать ситуацию на плаву. Бенни понесся в больницу и узнал в регистратуре, в какую палату поместили парня.

— Когда я туда вошел, там никого не было. Позже выяснилось, что они разговаривали с доктором. Я вошел и взглянул на Майка на больничной койке — Джим, на нем живого места не было. Рука сломана, под глазами синяки. Подбородок рассечен. Но парнишка был в сознании. В принципе, не смертельно. И знаешь, что я сказал? Я не мог удержаться. Я подошел прямо к нему, и я сказал: «Мой мальчик! Посмотрите, что они сделали с моим мальчиком!»

Марсия позднее выяснила, почему Бенни не брал трубку, и обозлилась на него. Она решила, что это была бездумная и детская игра и из-за своей собственной глупости он до сих пор сидит в боксе.

«Почему ты не можешь быть похожим на Джима?» — спросила она.

В кабинет снова заглянул Картер Шиллинг.

— Джим, вы идете?

— Картер, — пояснил Джим, поднимаясь при звуке его голоса. — Иду.

— Джим, это было потрясающе, — повторил Бенни, когда Картер вышел.

— Я должен идти на совещание.

Джим собрал бумаги со стола, и Бенни остался один в чужом кабинете. Он пытался решить — вставать или нет, насколько ему помнилось, у него еще оставалась кое-какая работа, если Йен не будет ему мешать, но тут в дверях снова появился Джим.

— И что теперь? — спросил Джим.

— Что-что?

— Я хочу сказать, если ты можешь обходиться цитатами из «Крестного отца» и ничего из того, что ты говоришь, не имеет значения, то все это довольно мрачно. Тебе так не кажется? Разве мы не хотим, чтобы то, что мы говорим, имело значение?

Бенни легко развернулся в не принадлежащем ему кресле и посмотрел на Джима озадаченным, удивленным взглядом. Он растопырил пальцы и недоуменно раздвинул в стороны руки.

— Что случилось, Джим? Что с тобой? Я же просто валял дурака.

— Бенни, ты что, не хочешь, чтобы люди воспринимали тебя серьезно?

— Но почему ты ставишь вопрос именно так? С какой стати Марсия спрашивает меня, почему я не могу быть похожим на тебя, и почему Майкл не может послушать мою историю всего каких-то десять ничтожных минут? Да что случилось со всеми? Вы все слишком серьезны.

Джим, не отвечая, потоптался в дверях, громоздкий и неуклюжий.

— Зачем ты хранил тотемный шест старика Брицца? — спросил он наконец.

— Что? — спросил Бенни. — Ты это о чем? Да не я его хранил. Я его отдал.

— Нет, ты его хранил полгода. Зачем ты это делал?

— С чего это ты?

— Я всегда хотел знать.

— Но почему ты спрашиваешь именно теперь? — поинтересовался Бенни.

— Ты думал, — сказал Джим, — что этим он пытался сообщить что-то тебе?

— Например? — Бенни прекратил вращаться и ухватился за подлокотники.

— Не знаю. Я тебя спрашиваю.

— Может, он просто меня разыграл. Может, потому что знал — он у меня первый в «скорбном списке знаменитостей».

— Может, — согласился Джим, — Но Брицц не был любителем розыгрышей.

— Да, не был, — кивнул Бенни.

— И как выясняется, это штуковина стоила кучу денег, — добавил Джим. — Оставить кому-то кучу денег — это не такой уж плохой розыгрыш.

— Да, не плохой.

— Так зачем ты его хранил? Зачем держал его полгода?

— Наверно, он имел для меня какое-то значение.

— Какое?

— Не знаю.

— Ты не знаешь?

— И знаю, и не знаю, — сказал Бенни. — Ты ведь меня понимаешь?

Джим прикусил изнутри губу и неторопливо кивнул в знак уважительного согласия.