И не прервется род

– Брат Сумиран неглуп, Альгар. Он не давал мне все свитки. Но из тех, что дал, я узнал будущее. И больше не мог оставаться в стороне. После нашей с тобой… размолвки, – явно с трудом подобрал определение случившемуся Алвар, – у меня были годы на то, чтобы найти остальное, как бы хорошо оно ни было спрятано. Сперва мне хватало того, что рассказывал брат Сумиран. Даже с лихвой, ибо с раннего детства моя жизнь проходила в сырых подземельях, хранивших древние письмена. Порой казалось, что я так и умру там, со свечой в одной руке и пером в другой. В детстве, бывало, я размышлял: неужели боги даровали мне столько Силы впустую? Неужели вся она уйдет на служение Священному огню и я никогда не покину стен монастыря? Мне было тесно там. Однако я не видел иного пути и иного предназначения, ибо моя Сила признавала лишь меня и самый первый, Священный, огонь. Но потом все изменилось в один день.

– Почему? – спросила я.

– Потому что в монастыре появился мальчишка, которому суждено было принести потрясения в этот мир и стать тем, кто соберет все стихии воедино. Я до сих пор помню тот день. Мальчишке было шесть весен, как и всем, кто приезжал в монастырь. Тощий, испуганный. Но стоило ему оказаться в наших стенах, как мой Огонь признал его. И я не мог больше оставаться в стороне. Потому что Силу нельзя обмануть, перехитрить, с ней нельзя договориться. Признав кого-то единожды, она растворяет тебя в нем, как и его в тебе.

Пытаясь осознать услышанное, я бросила взгляд на человека, в которого превратился тот мальчишка. Растворяет? Вот почему они чувствуют друг друга! Из-за Силы Алвара? Альгидрас смотрел прямо перед собой, но я чувствовала его жадное внимание.

– Я принялся читать свитки заново, теперь уже между строк, и все начало сходиться. С того дня смыслом моей жизни стало не допустить его гибели. Такое уже бывало. Письмена не врут, но кружат. Никогда не знаешь, о ком точно идет речь. До него двое мальчишек из того же рода погибли в стенах монастыря. Я был достаточно умен, чтобы сделать вид, будто удовлетворился объяснением, что их прибрала неведомая хворь. Но я очень не хотел, чтобы та же неведомая хворь проявилась еще раз.

– Тогда что же ты отдал меня на расправу? – очень тихо спросил Альгидрас. Так тихо, что Миролюб явно не услышал, потому что обернулся, вопросительно взглянув.

Алвар улыбнулся рассеянно и грустно:

– Это ты так решил, брат Альгар. Я пытался тебе сказать, но ты не стал слушать.

– И потому ты даже не пытался больше?.. Просто бросил меня там, и… все.

Алвар повернулся к нему всем корпусом.

– Если бы я попытался вновь, ты был бы мертв. Ты об этом не думал?

– Нет, не думал! – огрызнулся Альгидрас. – После того как вместо тебя в условленное место пришел брат Сумиран, мне стало не до раздумий! Я две седмицы провел то в подземелье, то у лекаря. А ты нес какую-то блажь. А потом и вовсе смотрел, будто я стеклянный и сквозь меня мир виден!

Альгидрас толкнул коня пятками и оказался впереди нас. Я понимала, что он сказал сейчас гораздо больше, чем собирался. От него исходила волна злости и обиды, и я ощущала, что то же самое чувствует Алвар. Их немыслимая связь, вызванная стихией, зацепила сейчас и меня, потому что оба они были подобны оголенным проводам.

Алвар несколько секунд смотрел в напряженную спину Альгидраса, а потом отвернулся, так ничего и не ответив. Меня же вдруг озарило:

– А как провел те две седмицы ты?

– А то, краса, рассказ не для прекраснейшей из дев. – Взглянув на меня, Алвар широко улыбнулся, но от него вдруг полыхнуло такой смесью тоски и отчаяния, что я едва не свалилась с седла.

Кажется, Альгидрас это тоже почувствовал, потому что вдруг осадил коня, повернулся к Алвару и очень серьезно спросил:

– Как ты провел те две седмицы?

Алвар молчал, покусывая нижнюю губу, и, кажется, не горел желанием отвечать.

– Ну, расскажи уж нам, – попросил Миролюб. – А прекраснейшая из дев потом сделает вид, что ничего не слышала.

Он обернулся и послал мне короткую улыбку.

– Да, – подтвердила я.

Алвар еще некоторое время молчал, глядя прямо перед собой, потом театрально вздохнул и пожаловался:

– Ну отчего только я рассказываю здесь древние истории? Законы гостеприимства требуют, чтобы меня, гостя, развле…

– Рассказывай уже! – произнесли мы с Миролюбом в один голос.

Было видно, что Алвар колеблется. Я понимала, что он предпочел бы рассказать эту историю Альгидрасу с глазу на глаз, но реальность была такова, что хванец не желал идти на контакт свыше необходимого. После небольшой паузы Алвар заговорил. Его голос звучал ровно, из него исчезли все оттенки, и мне сразу вспомнился Альгидрас в тот день, когда я пересказала ему свой сон-видение о гибели острова хванов. Его голос тогда звучал так же.