И нет тебя дороже

— Один из тех, кто бывал у нас в доме, говорил потом, что именно там он очень много работал. Все стены того дома были увешаны его картинами. Мне тоже довелось их увидеть — через много лет после его смерти. В городском музее, на выставке. Некоторые из них были очень хороши. Эта женщина… она стала его музой, как тогда говорили…

Елизавета Николаевна опустила голову и снова погрузилась в долгое молчание.

— А его… вы больше никогда не видели? — осторожно поинтересовалась Лиза.

— Почему же? Видела. Город не был таким большим как сейчас, не встретиться было просто невозможно. Встречались, хотя, конечно, не разговаривали.

— Я бы тоже не смогла такое простить, — сказала Лиза с возмущением.

Елизавета Николаевна бросила на нее быстрый взгляд поверх толстых стекол очков.

— Я простила.

— Так он вернулся к вам? — смущенно предположила Лизы.

Ответа не последовало. Елизавета Николаевна сделала вид, что не расслышала вопроса. А может быть, и вправду не расслышала — глуховата была. Поднялась со своего стула, открыла дверцы шкафчика и начала там копаться, переставляя какие-то банки, и всем своим видом давая понять, что задушевная беседа окончена. Лиза уже заметила ее привычку не отвечать, если разговор не нравился или она считала вопрос глупым. Тогда она замолкала или внезапно начинала говорить совершенно о другом. Или, вот как сейчас, делала вид, что занята, и ей не до глупых вопросов. Лиза заглянула в кастрюльку. Суп был готов. Она предложила тарелку Елизавете Николаевне, наперед зная, что та откажется. Так и случилось.

— Спасибо, дорогая, я пообедаю гречкой, — произнесла с достоинством.

Но что же, все-таки, было дальше? Остались ли они, в конце концов, вместе? Спросить прямо у Елизаветы Николаевны Лиза не решилась. Да и, в конце концов, какая разница? Дела давно минувших дней. Муж ее умер больше чем полстолетия назад. И вообще, это чужая жизнь. Ничего удивительного, что Елизавета Николаевна не каждого впускает в нее. Лизе тоже не нравится, когда кто-то проявляет слишком большое любопытство, сует нос в ее дела. Особенно, когда дела таковы, что хвастаться нечем.

Когда Лиза писала письмо на телевидение, она не очень-то надеялась получить ответ.

Утешала себя тем, что она, во всяком случае, сделала все, что могла, чтобы найти родственников своей хозяйки. Обычно Лиза открывала почтовый ящик по субботам — забрать рекламные газеты. А тут почему-то среди недели взяла висевший в кухне над раковиной ключик и вышла на крыльцо — шестое чувство сработало. В ящике среди рекламной макулатуры оказалось письмо на ее имя. На ее имя по этому адресу еще никто не писал. Лиза тут же на крыльце распечатала конверт.

«По Вашей просьбе мы обратились в адресный стол города Мурманска… Костенко Яна Остаповна проживает… Сожалеем, что не можем пригласить Вас на программу… учитывая возраст…»

Да не надо ей на передачу!

Адрес и только адрес был Лизе нужен! Неужели нашлись родственники? Лиза понеслась было по коридору, чтобы тут же известить об этом Елизавету Николаевну. Но у двери, ведущей в комнату старухи, приостановилась. Нет, с такими новостями спешить нельзя. Ничего говорить она не будет. До тех пор, пока эти самые родственники не откликнутся. Вполне могло быть, что произошла ошибка, и люди, о которых шла речь в письме, не имеют к Елизавете Николаевне никакого отношения. Мало ли на свете однофамильцев. Но даже если они и родственники — неизвестно еще как отреагируют. Вполне могло случиться, что не захотят откликнуться, несмотря на возможное наследство в виде квартиры на юге. Не каждый захочет ухаживать за девяностолетней женщиной. Ну, посмотрим, что из этого получится, сказала сама себе Лиза и в тот же вечер написала по указанному адресу новое письмо.

Ответ не заставил себя ждать.

Родственники оказались людьми отзывчивыми и сообщали, что обязательно приедут.

Вот теперь Елизавету Николаевну можно и порадовать, решила Лиза, неся письмо, в котором сообщалось о приезде, в комнату своей хозяйки. Но ту новость о том, что нашлась ее племянница, и что она в скором времени прибудет вместе с сыном навестить свою тетку, которую никогда в жизни не видела, оставила почти безучастной. Елизавета Николаевна снова слегла. Целые дни проводила в постели, поднимаясь только в туалет, или сделать себе немного молока в жестяной кружке. Лиза пыталась кормить ее супами, но старуха упорно отказывалась их есть. Также она не желала есть тертое яблоко, игнорировала размятый на тарелке банан. Спасибо, дорогая, только больше не делай этого, мой желудок не принимает свежих фруктов, отвечала, когда Лиза начала говорить что-то о витаминах.