... и незабудкой цветя (СИ)

— Заинтригован? — Альфис подпирает голову ладошкой, хитро поглядывая на собеседника. — Эти образцы, все три, я собрала в один и тот же день. Санс может доказать это: на его костях до сих пор видны отметины. Ты знал, что цветы растут из него? Не знал, конечно, — говорит она, когда замечает расширяющиеся зрачки Флауи. — Это было первое, что мы выяснили. Но цветы живут только с ним. Оторванные от тела, они начинают вянуть, как любое другое растение. Кроме тебя, — Альфис снова хихикает под его хмурым взглядом.

— Что это значит? — прерывает её Флауи, напряжённо всматриваясь в третий, свежий цветок. Слова Альфис расходятся с тем, что он видит перед собой.

— Это значит, Азриэль, что, будучи сорванными, они теряют источник пищи. Все живые организмы чем-то питаются. Растения, в основном, предпочитают воду и микроорганизмы — их я и пробовала использовать, но ничего не помогало, — она вздыхает, вовсе не грустно. — Вода, земля... цветы всё отвергали и продолжали умирать. Я даже провела эксперимент с кровью, и снова — ничего. Я долго пыталась понять, что им нужно, и вот, спустя несколько дней, осознание пришло. Скажи, Азриэль, что такого есть в Сансе, что нельзя достать просто так? Что есть источник всего живого? Ты знаешь?

Она смотрит на него из-под очков, уже почти выдав ответ. Флауи чувствует, как холодеют и немеют стебли, потому что он теперь тоже понимает, о чём идёт речь, и это многое расставляет по местам.

Его голос звучит тихо и нечётко, когда он выдыхает:

— Душа.

— В точку, — Альфис указывает на сосуд с одним цветком. — Когда я допустила эту возможность, то решила провести небольшой эксперимент. Не так давно Король доверил мне кое-что, важные исследования решительности, и благодаря этому у меня теперь есть доступ к человеческим душам, — Флауи вздрагивает, неверяще вскидывая взгляд, но Альфис не выглядит так, словно это шутка. Да, она улыбается, но холодно и серьёзно. — Я могу использовать их на своё усмотрение. И я так и делаю. Человеческие души сильны, но также и хрупки — подобная субстанция подвержена распаду. Ничего не стоит отделить от неё крохотный кусочек, если есть такая необходимость...

Флауи благодарит Санса про себя, благодарит так сильно, как только может. Если раньше он сомневался, что развеять душу Фриск — хорошая идея, то сейчас он окончательно верит в это. Если бы не Санс, то душа малышки попала бы в руки этой ненормальной, и она бы издевалась над ней, как только могла. Нет ничего лучше, что Санс мог бы сделать для неё — кроме спасения, конечно.

— Понимаешь, в чём была суть эксперимента? — спрашивает Альфис, но вопрос этот риторический. — Я поместила кусочек души и цветок в один сосуд. Сперва ничего не происходило, поэтому я оставила всё как есть на ночь, и, когда вернулась...

— Он снова был свеж, — тихо говорит Флауи. Альфис согласно кивает.

— Да. Цветок был как новый. А частичка души исчезла, словно её и не было.

— Он сожрал её, — бормочет Флауи, в ужасе глядя на крохотный росток в банке. — Господи, он съел её...

— Верно! Души — вот чем питаются эти занятные цветы. Чрезвычайно интересно!

— Интересно? — непонимающе переспрашивает Флауи. Он всё никак не может оторвать глаз от безобидного на вид цветка. — Тебе это интересно? Они же едят души. И это лишь один цветок! А Санс ведь...

— На нём много таких, — подхватывает Альфис, вовсе не расстраиваясь по этому поводу. — И все они постепенно уничтожают его душу, подкармливаясь ею. Это медленная и не самая мучительная смерть, к тому же душа Санса всё же крупнее этого кусочка. Думаю, он сможет продержаться какое-то время.

— Но конец всё равно един, — шепчет Флауи почти беззвучно. Альфис забирает банку, снова заворачивая её в ткань.

— Да, — её голос звучит словно издалека, — конец един для всех.

Флауи трясёт. Он не смог бы спасти Фриск — это становится очевидным. С каждым цветком, что появлялся на её теле, душа становилась всё слабее и, в конце концов, малышка не выдержала. Теперь то же самое происходит с Сансом. Это походит на водоворот; Флауи тянет на дно, и он не может, не знает, как выбраться на поверхность.

Он не хочет снова оставаться один.

Альфис окликает его, и Флауи возвращается в реальность, к полумраку лаборатории и проклятым цветам в банке. Он ненавидит их всей своей маленькой душой.

— Есть ещё кое-что, — говорит учёная, пристально смотря на Флауи. — Мне, в общем-то, всё равно, что с ним будет. Жив он или нет, почва для исследований сохраняется. Однако для чистоты эксперимента я должна сказать, что заметила интересную тенденцию: процесс угасания становится быстрее.

— Почему? — в который раз спрашивает Флауи, так отчаянно, словно отсрочка неизбежного сможет помочь хоть кому-то.