...И никто по мне не заплачет

Она взглянула на него и села. Потом вздохнула: «О-хо-хо!» — словно устала от ходьбы. Ее красные волосы свесились чуть не до бедер. Они были как занавес, который надо раздвинуть, чтобы увидеть ее лицо. Кончиками пальцев она отбросила волосы на выставившееся вперед плечо. На ней была белая блузка, перешитая из материной, и груди ее натягивали тоненький искусственный шелк. Она обняла руками сжатые колени, склонила на них голову и посмотрела на Лео искоса, но открытым и таким смелым взглядом, что паренек со всеми своими грешными помыслами закачался, словно рыцарь на турнире, после того как в него угодило метко брошенное копье.

А сейчас,— все-таки удалось ему выговорить,— сейчас я тебя поцелую.

Здесь уж Лео надеялся постоять за себя. По фильмам, где поцелуи показывались крупным планом, он накопил Достаточно разнообразный опыт. Так он полагал.

Он взял Марилли за руки повыше локтей и мягко притянул ее к себе. Девушка закинула голову далеко назад, женщина, изведавшая много поцелуев, и слегка разула губы, но глаз не закрыла. В этом акробатическом положении Леонард подарил ее своим первым поцелуем Его губы были прохладны и шелковисты, как молодая древесная кора. Коснувшись губами Марилли, он ощутил удар, очень схожий с тем, утренним, от электрического тока. А Марилли чуть пошире раскрыла свои изогнутые губы. Но затем сила, с которою он ее держал, вдруг сдала, и она стала медленно клониться назад.

Дышать ему было нечем, он еще не знал, как надо дышать во время поцелуя, не отрывая своего рта от рта девушки.

Марилли лежала на спине и ничего уже больше не говорила, только смотрела загадочно, нехорошо и чувственно, а Леонард просунул руку ей под спину и испробовал то, чему его научил Ганс. Неторопливо провел кончиками пальцев по ее хребту, вверх и вниз. Тут Марилли прогнулась, как на гимнастике, и сказала довольно естественным голосом:

Ах нет, не надо.

И Лео потянулся к ней.

А когда он хотел расстегнуть ее блузку, на него накатила лавина. Гигантская, красно-розовая и горячая. Дыхание его пересеклось, он упал ничком рядом с нею и так и остался лежать лицом вниз, зарывшись руками в траву, жадным ртом почти касаясь земли.

А дальше? Дальше ничего особенного не было.

Что с тобой, Лео, тебе плохо? — спросила Марилли, несколько мгновений спустя увидев своего первого возлюбленного в столь жалкой позе. Лео покачал головой, и взгляд его сделался так странен, что Марилли испугалась и рада была, когда они ушли из этого уголка.

У деревянного шлагбаума на переезде стояло несколько парней и девушек, и, когда Лео с Марилли проходили мимо, один из них, верно, случайно заметил:

Упасть беда не велика, но остаться лежать — это уж ой-ой-ой!

И Лео, перейдя рельсы, подал Марилли руку и сказал:

Ты не сердись, Марилли.

Вид у него был такой, словно он втихомолку плакал, идя темной молчаливой дорогой.

Марилли бегом пустилась к дому.

Но с этого вечера Лео часто бывал какой-то странный, хотя другие, да и он сам, этого не замечали.

— Не будь же таким чувствительным,— говорил Биви Леер.

— Я вовсе не чувствительный, а вот жжет меня, понимаешь?

— Господи, расчувствовался, как старая баба,— говорил Биви.

Затем он стал добривать физиономию своего друга. Тот сидел верхом на старом кухонном стуле, держась руками за спинку и склонив голову. Биви обрабатывал ее на манер, принятый в салоне Лехнера. Казалось, что волосы Лео сзади внезапно и круто срезаны лобзиком. Затылок был гол и выбрит до огненной красноты. Два пореза тоже виднелись на нем, но у Биви имелся специальный карандашик, который немедленно останавливал кровь, хотя и обжигал кожу при этом.

Теперь Биви прищурил один глаз, отступил на шаг и обнаружил недобритое местечко в складке на шее. Он тотчас же принялся устранять, хотя и против шерсти, этот недостаток бритвой, впервые купленной за свой собственный счет. Затем он щедро усеял пудрой поле своей деятельности и повернул стул вместе с сидящим на нем другом. Теперь Лео предстояла обработка спереди.

Волосы у тебя растут, как у кошки фрау Штейн,— объявил юный Фигаро.— Они гроша ломаного не стоят.

Лео отвечал:

Я и сам знаю, что не стоят.

Теперь Биви прижал голову приятеля к спинке стула и сказал:

А все-таки они будут лежать не хуже, чем у Бертля Тэйлора.

Чем у кого? — недоверчиво переспросил Лео.

У Бертля Тэйлора.

Ладно.— Лео обрадовался и умолк.

Для начала Биви сильно увеличил овал лица Лео тем, что выстриг ему волосы надо лбом на добрых два сантиметра. Он даже устроил ему «аристократические» виски.

Затем с помощью грозно постукивающих ножниц организовал другу остроконечные бакенбарды, используя для этой цели даже нежнейший пух на висках. Далее он намылил всю эту лесосеку и стал ее скоблить. Лео было оченьне по себе во время этой процедуры, но он уже давно обещал Биви, что даст ему навести на себя красоту. К тому же Биви был его другом.

Окончив бритье Лео, Биви разразился победной песней.

Ну, если и теперь ни одна не клюнет, пиши пропало,— объявил он и подал другу ручное зеркало. Лео в него заглянул.