И.О. Кощея (СИ)

— Калории — нужное дело, — согласился я. — Когда их есть куда расходовать. А расходуем мы пока только капитал, да на тебя, Горыныч и все впустую… Михалыч, скажи бухгалтерии пусть посчитают сколько этот бездельник сожрал за время простоя да вычтут у него из зарплаты, да про штрафы пусть не забудут… А ты, Горыныч, как-то хвастался, что у тебя пещера златом и серебром забита? Это хорошо, будет, чем расплатиться…

— Ну, Федь… — заныл Горыныч. — Ну, Ваше Величество… Я ж, чего? Я разве против? Да я поработать всегда рад! Вот только скажи, что надобно, враз всё выполню!

— И выполнишь, — кивнул я. — Куда ты денешься? А только за наглость, поучить бы тебя надо… Помнится батюшка Кощей обещал тебе хвост как колбасу порезать?.. Дед, кликни там, пусть меч любимый принесут, выполню обещание Кощея!

— Меня?! Порезать?! — взревел Горыныч, вскидываясь на задние лапы и нависая надо мной.

— Ах ты скотина чешуйчатая… — восхитился я. — Вот и ты показал свой облик подлый, Горыныч. Ты чего тут на дыбы подымаешься? Ты на кого, гад, бочку катишь?!

Горыныч вдруг выдохнул и медленно опустился на пузо, да еще и головы передо мной по земле раскидал. Я оглянулся по сторонам. Как-то незаметно и тридцать рыцарей-зомби и вся сотня Калымдая, тихо и деловито взяли Змея в кольцо и теперь спокойно ожидали приказа, ощетинившись мечами.

— Значит так, Горыныч. Сейчас отвезешь Калымдая, куда скажет, да делать будешь, что он тебе велит, а когда вернешься, отнесешь в бухгалтерию Агриппине Падловне мешок золота, скажешь — добровольный взнос на подарки сотрудникам к Новому году. Понял?

— Мешок золота?! — пискнула левая голова.

— Я сказал «мешок»? Ошибся, Горыныч, извини. Два мешка. Лично проверю! А хвост…

— Не надо хвост, — поднялась на длинной шее средняя голова. — Виноват, Федь, были не прав. Исправимся, чтоб мне одной морковкой кормиться! Ну чего ты, Федь? Чего между друзьями не случается, а?

— Паразит ты, Горыныч, — вздохнул я. — Вроде человек порядочный, а как занесёт тебя временами…

— Какой мы человек? — тоже вздохнула правая голова. — Змей я.

— Тоже верно… Я ведь, Горыныч, о тебе забочусь. Вернется вот Кощей-батюшка, да давай меня пытать, как, мол, дела тут шли, как слуги мои верные себя показали? Что мне ему говорить, а, Горыныч? Что оборзел ты окончательно, что пользы от тебя царству никакого? Одни расходы, что в коровах считать, что во времени драгоценном, которое на тебя сейчас тратить приходится…

— Федь… Ну понял мы… Ага?

— Ага, Горыныч. Поверю я тебе в последний раз. Добрый я, понятно? И… фиг с тобой! Не два мешка золота в бухгалтерию сдашь, а всего один.

Расстались мы с Горынычем друзьями. Калымдай со своим десятком загрузился на Змея, махнул мне на прощание и рванули они прямиком на север. Я же кивнул оставшимся бойцам да рыцарям и, напялив ненавистный шлем, отправился прямиком в тронный зал. Шагать по коридорам в сопровождении такой свиты было неудобно, но я терпел — положение обязывает, а кроме того мало ли какую подлость могут еще эти подземные змеелюди затеять. Лучше наготове быть…

* * *

В тронный зал я входил с опаской разглядывая потолок. Вроде всё в порядке. Починили быстро, молодцы.

Я так и сказал Гюнтеру, уже поджидавшему меня около трона:

— Молодцы, быстро управились.

— Рады стараться, Ваше Величество, — коротко поклонился Гюнтер. — Велите допустить делегацию от морского царя?

— Давай, — кивнул я. — Чего тянуть?

Ребята Калымдая рассредоточились вдоль стен, а рыцари-зомби десятком стали вокруг трона, а остальные выстроились в две шеренги у дверей, готовые сопроводить посла ко мне.

Посол был не один, а со свитой, человек в двадцать. Приглядевшись, я поправил себя — не люди это. Может и люди только разновидность какая-то. Все в чешуе, глаза большие круглые, а носов почти нет, только две дырки над тонкой линией губ.

— Господин Бульктерьер, посол морского царя Его Величества Морифанта Седьмого! — возвестил торжественно Гюнтер, а из толпы дипломатических служащих гордо выступил вперед высокий… Ну вот как их называть? Рыболюд? Человек-амфибия? Короче — высокий чешуйчатый мужик.

— Великий и могущественный морской царь, — заплямкал губами Бульктерьер, — грозный, но милостивый Морифант Седьмой, решил честь оказать Кощею и прислал меня, слугу своего верного, для переговоров!

— Михалыч, — я обернулся к стоящему рядом деду, — это что за этикет такой странный? Честь Кощею оказать, прислав эту воблу? Что-то я не понял…

— Борзеють, гады, — хмыкнул дед. — Чуют, что Кощеево царство не в силе, вот и на рожон прут.

— Радость-то, какая великая, — обратился я к послу, — видеть тебя тут у нас, господин Бульктерьер. Охренеть просто, какая радость. Ну и с чем пожаловали? Не Кемскую волость, надеюсь, просить будешь?

— Царь мой, великий Морифант Седьмой, будучи покровителем изящных искусств да тонким ценителем мировых музыкальных произведений, узнал, что у тебя, Кощей, есть волшебные гусли-самогуды.

— И чё? — я развалился на троне. Какой-то и правда наглый посол попался. Жаль его потолком вчера не накрыло.

— Морифант Седьмой, требует тебя, Кощей, отдать ему эти гусли!