И оживут слова, часть III

Я разглядывала его так придирчиво, как только могла, и мне хотелось смеяться от абсурдности случившегося. Он абсолютно не относился к тому типу мужчин, который мне нравился. Да и с учетом его смешных девятнадцати даже как-то глупо было думать о нем как о мужчине. Так я пыталась убедить себя, а сама же разглядывала его профиль в отблесках камина и не могла оторваться. Да что же это такое! Ну ничего же особенного в нем нет! Значит, точно святыня! Дурацкая бездушная кукла! Впрочем, бездушная ли? Алвар верит, что нет. Я только открыла было рот, чтобы сказать, что Алвар поведал мне о Деве, когда Альгидрас вдруг резко повернулся ко мне и спросил:

— Ты можешь в точности повторить слова про Деву?

— Я… Да, наверное. Там было: «Говорят, что Каменная Дева знает, когда ее дети нуждаются в ней. Только нет у ней сил помочь, потому что опутали путы высокую грудь, да стынут ноги в сырой земле. И только обряды дают ей силу услышать своих детей. И плачет Дева не о погибших в тех обрядах, а о том, что с каждым днем голоса ее детей все тише».

Пока я говорила, Альгидрас не сводил с меня взгляда, и тени причудливо переплелись на его лице, снова делая его почти мистическим существом. Мне стало жутко. Непроизвольно я потянулась к лампе на столе и передвинула ее в сторону, чтобы отблески сместились. Впрочем, это несильно помогло.

— Она в Свири! — вдруг произнес Альгидрас, щелкнув пальцами.

Я разом забыла все свои горести.

— В Свири? С чего ты взял?

— Дева — Святыня воды. Ее могли привезти лишь водой. Унести далеко ее не могли, потому что любой человек, не относящийся к роду, который она хранит, не может находиться рядом с ней долго. Свирь же отстроили воины с севера.

— Да, — прошептала я, невольно вспоминая начало своего рассказа.

— Эти воины и привезли Деву в княжество.

— Подожди! Но они ушли, а Дева осталась. Как же тогда свирцы живут рядом с ней?

— Все просто. Она хранит их род. Род здесь не родство, а место, понимаешь?

— Как ваш остров?

Он кивнул.

 — Но кто глава рода? Радим?

Альгидрас медленно покачал головой.

— Ты не поняла еще? — спросил он.

Я уставилась на него, лихорадочно соображая. Я слышала о роде, только когда он разговаривал с…

— Миролюб?! — воскликнула я. — Но как такое может быть? Он же даже не в Свири, он…

— Он в княжестве. А Свирь — часть княжества. Хранителем был его дядька. Теперь он.

Я почувствовала, как по коже бегут мурашки.

— Это все сон какой-то. А Миролюб знает?

Альгидрас развел руками, и я заметила, что повязка на его правой ладони почти размоталась.

— Ты нашел что-то полезное в свитках?

— Немного. Они были написаны до разделения Святыни. И мне кажется, части из них нет.

— Нет у Миролюба или он не показал тебе?

Альгидрас усмехнулся и снова развел руками.

— Ты доверяешь ему? — сама не понимая зачем, спросила я.

— А ты?

— Не знаю. Он единственный, кто на моей стороне здесь.

Я сама не ожидала горечи, прозвучавшей в моем голосе. Тут же спохватилась, что Альгидрас воспримет это как упрек. Вероятно, он и воспринял, потому что вздохнул и, обойдя стол, сел напротив меня. Он протянул левую руку и легонько коснулся моих пальцев.

— Я не упрекаю тебя, — твердо произнесла я. — Ты и не должен ничего мне…

— Это пройдет, — негромко сказал Альгидрас.

Я усмехнулась и отняла руку:

— Да. Скоро все закончится, — c этими словами я посмотрела ему прямо в глаза.

Я не имела в виду свою смерть — чувствовала, что скоро закончится сама история. Ожидала, что он спросит, почему я так сказала, как сделал это однажды Миролюб, однако он лишь усмехнулся и покачал головой:

— Не так скоро, как тебе хотелось бы.

Я тоже усмехнулась, а потом не удержалась и зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Этот Миролюб со своими травами… Я чуть в лохани не уснула, — пробормотала я.

Альгидрас вдруг рассмеялся открыто и свободно. Я поймала себя на мысли, что впервые слышу его искренний смех.

— Что? — с подозрением спросила я, справедливо полагая, что у этого неожиданного веселья есть повод.

— Княжич! — в этом слове было столько восхищения, что я насторожилась, а Альгидрас пояснил: — Ему нужно было послать за мной и сделать какие-то свои дела. Как еще он мог оставить тебя тут одну и при деле? Только засунуть в лохань с травами.

— Так это он, чтобы я никуда не делась? — возмутилась я.

— Ну хорошо же придумал!

— Ну, знаете!

Я возмущенно встала и заметалась по комнате, дико желая кого-нибудь убить. Альгидрас смотрел на меня с улыбкой. И это меня тоже раздражало. Чтобы сменить тему, я указала на его повязку:

— Что у тебя с рукой?

Улыбка растаяла. Однако на его лице не дрогнул ни один мускул, когда он произнес:

— Поранился.

— Ты врешь! — рассердилась я. — Ты положил ладонь на ствол дерева, а Алвар его спалил.

И снова никакой реакции, лишь спокойное:

— Раз знаешь, зачем спрашиваешь?

— Я хотела посмотреть, что ты ответишь. И в очередной раз убедилась в том, что ты мне все время врешь.