И оживут слова, часть III

И столько дерзкого вызова было в том ответе, что Алвар враз обозлился. Он и так ночей не спит, себя с трудом в руках держит, а этот паршивец еще огрызаться смеет!

— Ну виси, — пожал плечами Алвар и ушел прочь под гневное сопение хванца.

Два дня после этого мальчишки не было ни в трапезной, ни в молельной. Алвар знал, что это значило: того выпороли за провинность. И хоть виновны были другие, так в монастыре испокон веков было: пороли тех, кто попадался. И то правда, коль тебя на крюк повесили — сам дурень.

Вот только Огонь не унимался, и все те два дня Алвар не находил себе места. До того дошел, что нарочно ходил коридорами, где мелкие учатся, чтобы проверить, все ли с заморышем хорошо. На третий день увидел. Тот шел по коридору, но, заметив Алвара, встал как вкопанный, а потом таким взглядом одарил, будто это Алвар его на тот крюк подвесил. И снова злость взяла.

Так с той поры и повелось. Огонь жег Алвара, требуя присматривать за мелким, Алвар сопротивлялся изо всех сил. Он стал больше времени проводить с братьями, желая отвлечься от мыслей о хванце. Порой это даже получалось. Да только в общем зале все равно не мог оторвать взгляда от встрепанного затылка. Мелкий от его взглядов по скамье ерзал, получая окрики учителей. И злил Алвара до жути, потому как делал вид, что тех взглядов нет, а уж если и оборачивался, то смотрел в ответ с такой злобой, что Огонь в Алваре взлетал так, что, дай ему волю, костер бы был до самых звезд.

Так минуло четыре долгих года. И если попервости Алвар еще думал, что Огонь покорится его упрямству и отступит, то потом просто смирился и понял, что обречен нести эту ношу, пока хванец не уберется прочь на свой проклятый остров. И так бы он и уверился в том, что ему стоит потерпеть несколько лет, и их с хванцем дороги разойдутся навсегда, если бы не попался ему в руки древний свиток.

Алвар тогда заглянул в залу, в которую ход ему был под запретом. Впервые на его памяти дверь оказалась не заперта, и Алвар, перечитавший больше половины свитков за столько лет, не удержался, хоть понимал, что наказание неминуемо. В глубине души он даже хотел наказания, пусть бы хоть что-то отвлекло его от проклятой тоски, которая вот уже не первый год съедала все его силы и радость.

Алвар умел разбирать письмена на старо-кварском, брат Сумиран сам его учил. Так из старых свитков он узнал об истории монастыря, о Стихиях, о Силе, не имеющей берегов, которая может тебя оставить, а может стать тебе вечным помощником. Верно, брат Сумиран понимал, что свитки как ничто иное научат Алвара осторожничать и позволят осознать, какой безграничной силой наделили его Боги. В них говорилось, что старейшина Савойского монастыря служит Святыне Огня до последнего вдоха. Алвар уже тогда понимал, отчего столь многому учит его мудрейший брат Сумиран. Пройдут годы, и примет Алвар на себя бразды правления монастырем и поклянется стать частью Святыни и пойти по пути, отмеченному ей, до самого последнего вдоха. Он и не мыслил об ином, потому что чувствовал, что он — часть Огня, как и Огонь часть него, потому что сидя рядом с ритуальной чашей, касаясь священного, самого первого, Огня, он испытывал то, что, верно, мало кому доводилось испытать в своей жизни. Только в те минуты он жил и мог очистить свои мысли от наносного, мог не бояться, что случайно выпустит гнев и где-то случится беда. В нем не было гнева — лишь яркий ослепительный свет. Он был безмерно счастлив, и не помышлял об ином. До поры, пока не увидел тот свиток.

Так он узнал, что Святыня Огня — не есть самая главная Святыня всех земель. Что она — лишь часть чего-то большего. Такая же часть? Святыня Воздуха? хранилась на острове хванов. Только все, что Алвар к тому времени узнал о хванах, указывало на то, что они не обладали силой Воздуха так, как все савойцы силой Огня. Лишь их Главный Жрец мог повелевать ветрами и слушать то, о чем они шепчут. Алвара удивило это открытие. Если Шар — тоже лишь часть целого и ничуть не слабее савойской Святыни, то почему хваны слабее? Еще одна Святыня была у кваров, но, судя по тому, что Алвар узнал о кварских мальчишках, которых присылали в монастырь до Великой Смуты, умели те не больше хванов.

Но самое главное, в свитке говорилось о том, что когда-то все эти Святыни принадлежали одной Истинной — Каменной Деве. Что-то дрогнуло в нем тогда от этих строк. Затрепыхался Огонь да потянул его, как, бывало, тянул к хванцу. Алвар тогда убрал свиток и успел уйти из залы незамеченным. И с той поры собирал знания по крохам, искал намеки в уже читанном, думал над каждым словом по-новому.