И оживут слова, часть III

Златы здесь не было, но я не могла пойти в дом. Во-первых, я боялась оставаться одна, а во-вторых, и это, пожалуй, было самым главным, я отчаянно хотела увидеть Деву. Я не могла отступить сейчас, потому что, несмотря на более чем убедительную демонстрацию силы Алвара, все же до конца не верила в эту историю. В моей голове просто не укладывалось, что я несколько месяцев жила рядом с древним артефактом, силы которого хватило на создание целого мира. К тому же, если верить в эти истории до конца, то именно благодаря Деве я очутилась в этом мире, и, если уж на то пошло, то именно она каким-то образом поселила этот мир в мою голову, заставила начать о нем писать. После всего этого я просто обязана была ее увидеть. Кроме того, мне просто очень хотелось удостовериться, действительно ли она так необыкновенно красива, как показалось мне в том чудовищном сне о разделении святынь.

— Возьми меня с собой, — попросила я Радима, заглядывая ему в глаза.

В первый момент мне показалось, что грозный воевода сейчас меня убьет, невзирая на всю его братскую любовь.

— Совсем из ума выжила?! — громыхнул Радим, и я против воли втянула голову в плечи, но все же нашла в себе силы не отступить и ухватила Радима за рукав:

— Я прошу. Я не могу оставаться здесь одна. Меня пытались убить.

Внутренним чутьем я поняла, что нужно давить именно на его фанатичную заботу о безопасности Всемилы. Радим на миг задумался, а потом решил:

— Девку пришлю. Одна не будешь.

— Да кто меня защитит? Маруша?

— Серого спустишь, двор запрешь! — не сдавался Радим.

Я обхватила его руку своей и прижалась щекой к плечу:

— Возьми меня с собой. Меня из-за этого украли.

— Что? — Радим отклонился, а потом взял меня за подбородок и посмотрел в глаза: — Что ты сказала?

— Я думаю, меня из-за этого украли.

— Ты думаешь? Или знаешь?

— Знать не могу. Но зачем еще меня было красть? Кому я нужна? — убеждала его я.

Радим на миг задумался, а потом покачал головой:

— Дружину пришлю.

— Чтобы вся Свирь о том говорила? — подал голос Альгидрас, все еще, как оказалось, стоявший рядом.

— Мне уже что так, что так от пересудов не спастись, — огрызнулся Радим и, подхватив меня за локоть, потащил к дому.

— Радим, я все равно сбегу! Только хуже сделаешь, — пыталась упираться я, понимая, что впервые в жизни попадаю в такую унизительную ситуацию.

Свернув за угол, мы нос к носу столкнулись с Миролюбом, который, видимо, спешил на шум.

— Что такое? — спросил он, выразительно глядя на руку Радима, сжимавшую мое плечо.

— Дома запру. Ишь удумала! Девку вашу каменную смотреть хочет.

— Радим! — взмолилась я.

— Не позорь меня, — откликнулся он. — Сперва побратим, теперь ты…

— Радим! Эй, Радим! — повысил голос Миролюб и перехватил руку воеводы.

— Ты здесь не указывай! — тут же развернулся к нему Радим. — Не жених еще, чтобы говорить мог.

— А я не как жених, как друг твой прошу: не запирай ее. Все одно ведь сбежит, не знаешь что ли? Только хуже будет. Нельзя ее без присмотра оставлять. Ты можешь своей дружине верить?

— Могу! — огрызнулся Радим.

— И я бы так ответил еще три седмицы назад. А ну как потом окажется, что тот, кого охранять ее приставишь, ей же косу вместе с головой и отрежет?

На этих словах Миролюб на миг запнулся. Вероятно потому, что о косе в моем случае говорить было неловко. Этот символ девичества у меня еще не отрос, что само по себе было довольно постыдным в этом мире.

Радим хмурился, однако спорить не спешил. После раздумий он выпустил мою руку, и я осторожно потерла порядком занемевшее плечо. Радим это увидел и неловко погладил пострадавшее место.

— Худа не будет, — подал голос Альгидрас.

Я закатила глаза. Вот уж кто бы помолчал. Основное худо тут исходило как раз от него. Однако Радим откликнулся:

— А если будет, то ты первый головы не сносишь, чудесник ты или нет, — пообещал он, а потом обратился ко мне: — Иди оденься теплее. Кто его знает, сколько нам искать то, чего в Свири и нет, поди.

— Спасибо! — просияла я и, не удержавшись, звонко чмокнула Радима в колючую щеку, чем, кажется, поставила его в весьма неловкое положение.

Впрочем, смущаться за Всемилу ему было не привыкать. Эта мысль меня немного утешала, пока я наскоро переобувалась и сдергивала с гвоздя теплый плащ, то и дело поглядывая в окно, чтобы убедиться, что мужчины не сбегут без меня.

К счастью, они оказались выше подобного обмана. Миролюб подобрал остатки плаща и, что-то спросив у Радима, понес их в сторону сеновала, Альгидрас, стянув с плеча Алвара расшитую куртку, изучал след, оставленный кинжалом, а Радим, закрыв глаза, запрокинул голову к хмурому небу. Мне казалось, что он молится своим богам, прося, чтобы сегодняшний день оказался дурным сном. И, если бы от этого что-то зависело, я бы присоединилась к нему и пожелала бы, чтобы последние две недели, прошедшие с нашего отъезда из Свири, оказались всего лишь игрой моего воображения.