И оживут слова, часть III

— Так там вас сожрут. Всех разом. Кроме тебя, разве что, и… Всемилки. И то еще проверить надобно.

Альгидрас повернулся к Алвару.

— Я слышал воеводу. Но она там, — твердо произнес Алвар.

— Алвар, — в голосе Альгидраса послышалась усталость.

— Сам послушай! — потребовал Алвар, хватая Альгидраса за плечо.

— Не могу, — развел руками Альгидрас. — Ты так сильно к ней тянешься, что она сейчас зовет лишь тебя. Я ее слышу точно голос в лесу — сразу отовсюду.

Я зябко поежилась и посмотрела на Миролюба. Тот перехватил мой взгляд и улыбнулся:

— Верно, будет весело.

Замечание прозвучало настолько неуместно, что Алвар с Альгидрасом несколько секунд просто смотрели на Миролюба, а потом Алвар покачал головой:

— Будет всякое, княжич. Только не веселье.

И был он в этот момент так серьезен, что мне снова стало не по себе.

— Идемте. Не до ночи же тут стоять, — проворчал Радим и направился к псарне.

Мы все потянулись за ним. Миролюб по-прежнему улыбался и отвечал на приветствия свирцев, только теперь он чуть отстал от Радима и, поравнявшись со мной, принялся вновь говорить о том, что? вот диво!? свирские псы дохнут в Каменице. Хоть что хочешь с ними делай. Я слушала вполуха и думала о том, что реально войти на псарню смогут только Радим и Альгидрас. А значит, Алвару придется остаться вместе со своими чаяниями за дубовыми воротами.

— Потому и дохнут, — вдруг на словенском сказал Алвар, — что привезены были с Девой. И стерегут лишь ее.

Эта новость заставила Радима резко остановиться, и я, не успев затормозить, врезалась в его широкую спину. Радим обернулся, подхватил меня под локоть, хотя Миролюб и успел раньше, и, глядя поверх моей головы, спросил:

— Ты просто так мелешь или знаешь?

— Про то в свитках было, воевода. Те, кто увез ее с острова, забрали и псов. А как сказал мне Альгар, свирских псов привезли из-за моря те, кто отстроил город. Псарня всегда на одном месте была?

Радим медленно кивнул и потер подбородок.

— Псарня, — задумчиво пробормотал он. — Неужто?

— А ведь это разумно, — забывшись, откликнулась я. — Это единственное место, куда никто не сунется, кроме тех, кто псов кормит.

Радим посмотрел на меня с досадой, и я почувствовала, что мне нужно, что называется, вернуться в берега. Для него я — Всемила: взбалмошная, капризная и мало чем интересующаяся всерьез.

— Пошли, — потянул меня Миролюб, который, оказывается, продолжал сжимать мой локоть. Радим покосился на его руку, но ничего не сказал, и мы двинулись дальше.

— Мне не по нраву тебя печалить, чужеземец, — произнес Радим, не оглядываясь на Алвара, — но ты не сможешь туда войти.

— Смогу, воевода. Ты лишь дозволь, а я все смогу.

На этот раз Радим обернулся и смерил Алвара хмурым взглядом.

Псарня располагалась в дальнем от Стремны краю города. Стоило нам приблизиться, как поднялся многоголосный лай. Был он отнюдь не радостным, а это означало, что присутствие воеводы не спасало ситуацию.

Радим уверенно вошел в гостеприимно распахнутые ворота. Я невольно покосилась на Миролюба, идущего по левую руку от меня. Он выглядел отстраненно-сосредоточенным, как бывало в минуту опасности. Обернувшись на идущих позади Алвара с Альгидрасом, я отметила, что, если им и было страшно, внешне это никак не проявлялось. Рассудив, что псы вряд ли встретят нас сразу за воротами, я глубоко вздохнула и шагнула за Миролюбом. Некстати вспомнилось нападение Серого и слова Альгидраса о том, что свирские псы нападают молча.

Площадка за воротами была покрыта мокрым песком, на котором отпечатались сотни собачьих лап. Неправдоподобно огромных лап. Лай стоял такой оглушительный, что мне нестерпимо захотелось заткнуть уши.

За площадкой располагался загон, высокий забор которого тянулся вправо насколько хватало глаз. За забором бесновались десятки псов, пытаясь просунуть оскаленные морды в промежутки между широкими досками и наваливаясь на запертую калитку, отчего та ходила ходуном. От мысли, что калитка может не выдержать, меня охватил такой животный ужас, что я невольно вцепилась в ладонь Миролюба, даже не заботясь о том, что оставляю на ней следы от ногтей.

Миролюб сжал мою руку и, наклонившись, проговорил в самое ухо:

— Не дрожи! Коли было бы опасно, Радим бы тебя не взял.

Мысль утешала слабо, учитывая то, что Радим и не хотел брать. Я посмотрела на воеводу Свири. Он о чем-то говорил с сухоньким старичком, низко склонившись к его лицу, чтобы хоть что-то расслышать. Наконец старичок кивнул и прошаркал мимо нас в сторону ворот. По пути он поклонился Миролюбу. На прочих в нашей компании даже не взглянул. Споро закрыв изнутри тяжелые ворота, он задвинул массивный засов, заперев нас здесь с десятками свирских псов. После этого старичок махнул рукой Радиму и, присев на бревно у забора, устроился поудобнее, словно намеревался подремать. Было видно, что лай его ничуть не беспокоит.

Радим подошел к нам и некоторое время молча разглядывал сперва Миролюба, потом Алвара. На Альгидраса он не смотрел. Видно, случившееся между ними никак не отпускало прямолинейного Радима.

— Да тише вы! — неожиданно крикнул он, обернувшись к загону.