И оживут слова, часть III

Альгара он нашел на дальней койке. Свет подвешенного у ворот факела проникал сквозь высокое зарешеченное окно, высвечивая заострившиеся черты мальчишки. Альгар спал, беспокойно жмурясь и приоткрывая рот в немом крике. Алвар остановился, забыв дышать от облегчения. Его мелкий жив. Огонь в груди радостно плясал, требуя разбудить хванца, поговорить с ним. Алвар протянул руку и убрал с лица мелкого спутанные пряди. Тот тут же дернулся и резко сел, застонав сквозь зубы. Сердце Алвара зашлось от сочувствия. Две седмицы мелкий оправлялся от наказания. Как же ему досталось!

— Т-с-с, это я, — прошептал Алвар, когда мелкий наконец перевел на него взгляд. — Как ты?

Он ожидал, что хванец зачастит, как всегда бывало в минуты волнения, но тот молчал, точно воды в рот набрал.

— Эй? Ты чего молчишь? Болит где?

Алвар шагнул ближе, собираясь коснуться его руки, чтобы привычно почувствовать все без слов, но споткнулся, когда услышал:

— Зачем ты пришел?

Мелкий говорил тихо, но от его тона по коже Алвара прошел озноб.

— Я тебе орехов в меду принес, — бодро произнес Алвар, не желая признавать, что случилось что-то страшное. Еще и руку протянул по вихрастой макушке потрепать.

— Ты сдал меня брату Сумирану, — тихо и четко выговорил мелкий. — Он все мне рассказал. Ты знал о письменах еще до того, как я спросил. Ты можешь входить в запретную залу со свитками. Ты просто держал меня при себе, чтобы не дать узнать больше, скармливал правду, точно кости собаке. Выбирал ту, что безопасней для тебя и монастыря.

Алвар сжал кулек с орехами, чувствуя, как по спине бежит озноб. Ему нечего было возразить на эти слова. Каждое из них было чистой правдой. Огонь в груди вспыхнул, но Алвар привычно сдержал его, усмирил.

— Убирайся! И не подходи ко мне больше. Становись проклятым старейшиной. Ты же этого хотел? Ради этого все? Брат Сумиран рассказал, что все, кто искал свитки до меня, погибли. У всех был такой же друг, как и у меня, да?

Слово «друг» прозвучало ругательством, а Алвар впервые заметил, что мелкий говорит на кварском нечисто, и с удивлением вспомнил, что язык тому не родной. Он цеплялся за эту мысль, как вьюн за камни, лишь бы не чувствовать то, что творится внутри. Огонь в груди гудел, вставая стеной, застилая все вокруг. Алвар осторожно положил кулек со сладостями на скамью у койки, медленно выпрямился и так же неспешно развернулся к выходу. Мелкий еще что-то шипел вслед, но Алвар уже не слышал — так сильно гудело пламя в ушах.

Он бродил тогда полночи в непроглядной тьме и думал о том, что все к лучшему. Брат Сумиран теперь будет за ним следить, и не видеться с Альгаром — лучшее решение. Самое правильное. Вот только пламя в груди ревело раненым зверем. Но Алвар справится. Раньше же справлялся?..

Спустя три седмицы он прошел ритуал посвящения в старейшины. На церемонии он вспоминал, как в детстве мечтал об этом дне. Теперь ему была дана безграничная власть над Огнем, возносившая его собственную силу до непомерных высот. Алвар улыбался, принимая поздравления, улыбался, впервые обращаясь к своим братьям в новом положении, улыбался за праздничной трапезой, улыбался, скользя взглядам по лицам братьев, всех до одного, приказывая себе принимать каждого из них одинаково.

Жизнь почти не изменилась после ритуала. Разве что теперь он жил в другой келье, просторной и светлой, да проводил службы вместо бывшего старейшины. В молельном зале он никогда не смотрел в сторону резной стены, где стоял ученик с острова хванов. В общей трапезной он теперь сидел за другим столом и больше не смотрел в сторону ближайшего к выходу стола. Он выбрал новые тропы для прогулок и лично подобрал себе братьев для охраны, которых полагалось брать с собой, покидая стены монастыря. Спустя месяцы он понял, что, окруженный братьями из личной охраны, кроме них ни с кем и не говорит. Он по-прежнему улыбался и казался порой беспечным, однако обязанности старейшины исполнял неукоснительно и в срок.

А еще он стал искать старые свитки. Те, что не спрятал брат Сумиран. Алвар не верил, что спрятать можно всю истину. Истина, как вода, просочится и под камень или же, как огонь, обойдет любое препятствие. И нашел-таки в обычной книге по истории монастыря. Смутное время, когда Силы вырвались из-под контроля, назвали временем разделения Святыни. Так Алвар вновь встретился с Девой.

Вечерами он подолгу теперь беседовал с братом Сумираном, научившись смотреть тому в глаза и прятать мысли о сокровенном в такие уголки души, где их никому не найти. Сумиран не напоминал об истории с хванцем, зато много говорил о долге и о предначертанном. Однажды Алвар набрался храбрости спросить о разделении Святыни. К его удивлению, брат Сумиран ответил. Так Алвар узнал, что Святыня некогда была живой женщиной и носила имя Рамина, что один из четверых, сотворивших этот мир, любил ее, что в нее заперли всю силу стихий, а потом мир стал гибнуть и им пришлось разделить стихии и развезти их далеко друг от друга.

Тогда Алвар спросил, не было ли разделение ошибкой? Сумиран долго смотрел в пламя камина и наконец проговорил: