И оживут слова, часть IV

— Тебе знаком этот обряд, мальчик. Но мы пустим его в обратную строну. Я вновь выступлю добровольной жертвой. Здесь Гарай нам даже невольно помог, отравив твоего сына. Для того, чтобы выжить, ему понадобится очень много жизненной силы. Девочка ранит меня, и аэтер Девы, как бы ни хотела обратного, пойдет сперва на зов гибнущего носителя стихии, а потом мы направим ее в ребенка. Это уменьшит силу, которая дойдет до мальчика, ибо со всей ему не совладать. И, коль все у нас получится, мальчик станет равным богам, — усмехнулся Гаттар. — Заполучит все стихии разом.

— А если не получится? — сглотнув, спросила я в то время, как в голове звенело: «Девочка ранит меня». Живого человека?!

— А если не получится, мы всего лишь умрем, — пожал плечами Гаттар, и мне показалось, что я уже слышала сегодня эти слова. — Не бойся, девочка, это не страшно. Я помогу тебе ранить меня. Ты просто подержишь в ране ритуальный кинжал. Без тебя не обойтись. Именно ты должна будешь направить силу из меня в сына. Просто думай о нем, люби его.

— Зачем это тебе? — спросил Альгидрас.

— Медли дольше, и твоя глупость обернется смертью твоего сына. Если мы не проведем обряд, мир погибнет. Может быть, не сегодня, а через год, но твой сын этого уже не увидит.

Я обхватила себя за плечи, не понимая, что делать. В словах Гаттара было разумное зерно. Здесь не было плана захвата мира посредством переселения разума, не было кучи противоречивых фактов, а главное, в нем не было смертей. А еще получалось, что Павел Николаевич был с ним на одной стороне. И кто бы мне что ни говорил, от него я не видела ничего плохого. Но только это разом перечеркивало все, во что мы верили до сих пор.

Гаттар смотрел не меня выжидающе, однако не торопил с ответом. Я пыталась лихорадочно найти несостыковки в его рассказе, но мозг отказывался работать. Единственное, что было важным сейчас, это спасти моего сына.

— Мне надо подумать, — выдавила я.

— Подумай, девочка, — улыбнулся Гаттар. — И послушай материнское сердце.

— Мама, вода проснулась! — вдруг крикнул Димка, и от его голоса, такого звонкого, такого родного, у меня подкатил комок к горлу.

— Здорово! — закричала я в ответ и пошла к нему.

Мир действительно ожил, и на берег набегали волны. Краем глаза я заметила, что в стороне кто-то из савойцев помогает Гриту освободить девочку от плащей, но даже не обернулась в их сторону. Димка с Враном стояли в полосе прибоя и о чем-то говорили. Вран все еще держал моего сына за руку. «Соглядатаи». Это вспыхнувшее в мозгу слово заставило меня ускорить шаг.

— Дима, — я вбежала в воду и, оскользнувшись на камнях, упала на колени.

Димка тут же рванул ко мне, и Вран ему это позволил.

— Ты ударилась? — спросил Димка.

— Нет-нет, — замотала головой я. — Как ты себя чувствуешь, маленький мой?

— Я домой хочу. И спать немного.

Я коснулась его пылающего лба.

— У тебя ничего не болит? — спросила я, надеясь на чудо.

— Нет, — Димка мотнул головой и повторил: — Я домой хочу. Мне здесь больше не нравится.

— Мы скоро пойдем. Я обещаю.

Альгидрас вошел в воду вслед за мной и подхватил Димку на руки. Обняв сына, он прижал его к себе изо всех сил.

— Все будет хорошо, — прошептал он, глядя на меня.

— Ты точно знаешь? — с надеждой спросила я.

Вместо ответа Альгидрас вынес Димку из воды и, опустившись на землю, посадил его к себе на колени. Я присела рядом с ними и обняла обоих за плечи. Подошедший Алвар перекинулся какими-то жестами с Враном и устроился на гальке рядом с нами. Наши с ним взгляды встретились. Я смотрела на знакомое до последней черточки лицо Алвара и мне хотелось повторить вопрос, который я уже однажды задавала. Тогда он сказал мне, что я могу ему верить, что он никогда меня не обманет и всегда будет защищать моего сына. Но были ли эти слова правдой?

— Нам нужно найти выход, — твердо произнесла я, отвернувшись от Алвара и поцеловав сына в макушку.

— Выход откуда? — спросил Димка.

— С этого острова, — ответил Алвар. — В неделе пути отсюда есть славный монастырь. Там много огня, там древние свитки, а по ночам слышно, как в небе поют звезды.

— А звезды умеют петь? — заинтересованно спросил Димка.

— Конечно! Мы отправимся туда, и ты обязательно услышишь, — пообещал Алвар и вновь подал какой-то знак все еще стоявшему в воде Врану. Тот двинулся к нам. Я отметила, что хромает он еще сильнее, чем когда мы шли сюда. А еще он был очень бледным.

— Димар, там вдалеке лемариш, — сказал Вран, подойдя к нам. — Пойдем покажу.

Димка тут же скатился с колен Альгидраса и схватил меня за руку:

— Лемариш — это дельфины. Пойдем скорее смотреть.

— Мама сейчас придет, — ответил за меня Алвар. — Попроси дельфинов подождать.

Он улыбнулся Димке, а я погладила сына по пылающей щеке. Вран тут же взял его за руку и вновь повел в воду. Альгидрас не стал возражать против этого, и я поймала себя на том, что не знаю, верить ли теперь и ему.

— Вы уверены, что Дима отравлен? — спросила я, и Алвар с Альгидрасом синхронно кивнули, не глядя на меня. — Но в нем полно этих ваших стихий. Кроме температуры и того, что он хочет спать, ничего ведь пока нет.