И оживут слова

— С детства, — устало проговорила мать Радима, и Злата вдруг поняла, что не одна она верит Олегу. Вот теперь бы Радимушку убедить.

— Вы делали что с этим?

— Ты иди, Олег, — перебила Добронега. — Радим сейчас слушать не станет. Мы после поговорим. Всемилка… она… Посмотрим, что завтра скажет. Сейчас иди.

Злата с разрывающимся сердцем смотрела на Олега, который в этот миг выглядел так, будто не было ему и пятнадцати зим. И чувствовала она его боль, видела, что он уже и с побратимством попрощался, и со Свирью.

Со вздохом заперев на засов тяжелые ворота, она погладила притихшего Серого. Сейчас нужно было набраться сил на долгую, бесконечную ночь.

Олег вернулся утром. Злата увидела в распахнутое окно, как Добронега отпирает ему ворота и они о чем-то беседуют. Всемила наконец уснула, и Злата знала, что проспит та теперь до вечера. Так что самое время попробовать накормить осунувшегося Радимушку, утешить, успокоить. Сделать хоть что-то.

Радим неслышно подошел сзади, обнял, прижал к себе крепко и зарылся носом в волосы. Златка улыбнулась и накрыла его руки своими. Все наладится. Они справятся. И тут Радим так сжал руки, что Златка невольно вскрикнула. А он, даже не обратив внимания, бросился вон из горницы. Только тут Злата поняла, что Радим увидел побратима. Она побежала следом, путаясь в подоле. Ну что ж этот Олег? Совсем ума нет?

Только куда ей было угнаться за Радимом? Хвала Богам, что Добронега с Олегом стояла. Горяч был Радим, ой, горяч, когда дело Всемилы касалось. Вот и сейчас на месте его удерживало лишь то, что Добронега положила ладонь на сыновью грудь. Злата подбежала ближе.

Олег выглядел таким же осунувшимся, как и они все, да еще на его щеке расцвел большой синяк. Злата приблизилась к Радиму, протянула руку коснуться плеча, но передумала. Мать сейчас он скорее послушает.

— Зачем пришел? — в голосе Радима слышалось столько злобы, что Злате стало страшно. Редко он бывал таким, а уж коли бывал, так жди беды.

Олег глубоко вздохнул, посмотрел на горшок, который сжимал в руках, и протянул его Добронеге:

— Вот. Это… Это для Всемилы.

— Для Всемилы?! — громыхнул Радим. — Из ума выжил, раз решил, что я ей что-то из твоих рук теперь дам?

Олег сказать что-то хотел, но только воздухом поперхнулся и еще ниже голову опустил.

— Уходи, забирай то, что принес, и чтобы духу твоего не было. Вернешься — головы не сносишь.