И пепел наш смоет Нева (СИ)

— Что же вам, поработать посреди ночи приспичило? — они наконец-то тронулись и переехали с берега на берег.

— Так уж вышло, — нетерпеливо, — Сроки горят. А побыстрее здесь ехать можно?

Оставшиеся пятьдесят пять минут тишину в машине комфорт-класса нарушало лишь монотонное подвывание немного фонящего радио. В здание корпорации девушка влетела под удивленный (если такое вообще возможно) оклик Марго:

— Мария, здравствуйте! До 14:30 у вас не запланировано…

— Сергей у себя? — сердце отчаянно рвалось из груди. Она соврала, когда сказала, что хочет с ним поговорить, ей бы хотя бы просто его увидеть. Все ее существо внезапно пронзила острая тоска, невыносимая необходимость тисками сжала тонкие легкие, — Марго!

— Да, но он никого не ждет, — помощница помедлила, заговорив, лишь когда Воронцова с силой надавила на кнопку с номером самого верхнего этажа, — У него заперто. Он не велел…

— Заткнись.

Она выскочила из лифта, едва не поскользнувшись, но не замедлившись, и остановилась только перед стеклянными дверьми, ведущими в потонувший во тьме пентхаус:

— Сергей! — зовет, выждав несколько секунд и не услышав из кабинета ни звука, — Марго, открой дверь!

— Сергей сказал…

— Марго, открой! — ударяет по стеклу кулаком и замечает человеческий силуэт, сидящий на полу возле письменного стола, — Открой немедленно! Ты же видишь, что ему плохо! — ее душили слезы и всепожирающая тревога. Что-то было не так. Она это чувствовала.

— Марго, пожалуйста…

— Вы можете войти.

Мария шумно сглотнула и надавила на дверную ручку. Та поддалась. Преград больше не оставалось. Виртуальная помощница исчезла с экранов, забрав вместе с собственной голограммой последний источник какого бы то ни было света. Марго ушла, и две израненные души остались, наконец, наедине друг с другом.

Но это все было так неважно.

Мария сделала шаг вперед и глаза, привыкшие к темноте, наконец-то смогли различить забившегося в угол стола мужчину парня, сейчас так по-детски обнимавшего собственные, подтянутые к подбородку колени. Он смотрел на нее расширившимися от ужаса глазами и совсем не моргал, словно боясь, что в следующую секунду наваждение исчезнет, и он снова останется один.

Брошенным, никому не нужным.

Бесполезным.

На нем было что-то вроде чёрной шёлковой пижамы, босые ноги он поджимал как можно ближе к себе в попытке согреться, растрепавшиеся во все стороны волосы просто игнорировал — его заметно трясло, прислушавшись, можно было различить стук зубов и поверхностное дыхание, слишком частое, резкое, и отвратительно бесполезное.

— Серг… — она осеклась, присев на корточки напротив до смерти перепуганного Разумовского. Он вздрогнул, хотя это больше напоминало судорогу. Понизив голос до шепота, Мария позволила себе то, о чем раньше не разрешала себе даже думать, — Сережа… Что случилось?

— Я этого н-не хотел, — пересохшие и потрескавшиеся губы не слушались, а пробирающий все тело озноб только добавлял заикания, — Это не я. Я н-н-не х-хотел…

— Тшшш, — сев на пол, девушка осторожно протянула к нему руку, но парень отшатнулся, дернувшись и сильно ударившись плечом о край стола, — Тише-тише. Все хорошо. Я пришла не для того, чтобы тебя обвинять.

— Я хотел делать ж-жизнь л-людей лучше, — в отливавших серебром глазах застыли слезы, и девушка не на шутку перепугалась, только сейчас осознав, насколько сильно его довели до грани, — Я хотел, чтобы мир… и наш город… стали лучше, — он смахнул с лица непослушные пряди и несколько секунд молча рассматривал собственную ладонь.

Пальцы гнулись с каким-то нелепым запозданием, словно импульсы мозга доходили до нервных окончаний сквозь вату. Взгляд кажущихся стеклянными глаз пытался сфокусироваться на выступавших на изящных кистях венах, но из-за чудовищного тремора раз через раз получалось даже такое элементарное действие.

Чья это вообще была рука?

В немом вопросе Сергей вскинул глаза на замершую возле него девушку.

Как я могу быть уверен, что она существует, если не знаю даже, свою ли ладонь я рассматривал несколько секунд назад?

Беспомощность в его глазах вспыхнула вместе с осознанием собственного бессилия и одиночества.

Он больше не балансировал на краю.

Мария предчувствовала то, что произойдет дальше.

Он падал вниз.

— Я… я же просто хотел как лучше! — Разумовский сорвался на крик и взвыл, содрогнувшись от пронзившей все его тело нечеловеческой боли. Мария рывком подалась вперед и, заметив бешеный испуг в глазах раненого дикого зверя, судорожно притянула парня к себе, обняв и уткнувшись носом в волосы цвета меди.

От его оглушительного воя сердце девушки пропустило удар.