И пепел наш смоет Нева (СИ)

стеклом витрин

льют страх света полночные фонари

и множество дикое

становится как один

крик бесконечный

Нога сама нажала на педаль газа. Здравый смысл говорил, что нужно ехать в какой-нибудь неприметный отель на окраине города, чтобы переночевать там хотя бы сегодня, а, быть может, и в целом остаться там на несколько дней. Нужно было купить новый телефон, новую сим-карту, стоило заблокировать свои банковские счета, не помешало бы связаться с мамой…

Где-то впереди что-то взорвалось.

Послышались крики, завыли сирены полицейских и пожарных машин.

И Воронцова вывернула руль, едва не вылетев на тротуар и свернув на улицу, примыкающую к Казначейской.

гори все к чертям гори

***

Игорь вылетел в серверную, холл с кучей оборудования и проводов, по своей сути занимавший всю остальную часть этажа. Стеклянная дверь в кабинет миллиардера зазвенела, но жар пламени и удар полицейского все-таки выдержала. В голове Грома звучали сказанные этим рыжеволосым монстром слова.

Через пару часов прибудет армия и очистит город жестко и радикально.

Будь проклят этот фанатик. Ни одна благая цель не стоит того, чтобы ради нее сжигать половину города и выкашивать десятки, а то и сотни ни в чем не повинных людей. Юля была права, она еще тогда, до событий в «Золотом Драконе» говорила, что никакой этот ваш Разумовский не герой и не филантроп. Правда, предположить, что истинная сущность Сергея — вот такая, не могла даже звезда рунет-журналистики.

Я готов пойти на любые жертвы.

Даже если придется пожертвовать самим собой, а, Птица?

— Иго-о-орь! — дразнящий свист и хаотичные залпы огнем в попытке вытравить из укрытия. На размышления времени, увы, не оставалось.

— Игорь, у тебя нет шансов.

Доведенное до автоматизма движение руки — поправить кепку, чуть опустить козырек, чтобы защитить лицо. Пальцы вскользь касаются подбородка, и на них остаются маленькие капельки крови — порезы от осколков стекла не чувствовались, но кровоточили.

— Здесь негде прятаться.

— Твою мать, — шумный выдох и внезапное решение.

Языки пламени вырываются все чаще. Очередной залп, очередная попытка убить. Сергей замечает силуэт Грома и нападает бездумно, не руководствуясь ни стратегией, ни здравым смыслом.

Пламя обжигает поношенные ботинки.

Желтые глаза презрительно щурятся, и только после этого замечают движение где-то сбоку.

Удар.

Железной пластиной прямо по торсу.

Удар.

И снова огонь. Еще и еще. Перехватывая инициативу, заставляя мужчину спрятаться за этой пластиной, как за ростовым щитом.

— Игорь, я нужен этому городу! — кричит и слизывает кровь с прокушенных (или оцарапанных, или разбитых) губ, — У меня есть деньги! Технологии! Власть! А что есть…

Удар.

Струя воды сбивает Разумовского с ног, и Игорь вскакивает, не сразу понимая, что произошло.

— У него есть друзья.

Друзья. Да, точно - друзья.

Стая. Его стая.

— Ты как, живой? — Пчелкина подбегает к нему, наспех осматривая на предмет серьезных ранений.

— Ты чего здесь делаешь? — отстраняется от нее, поспешно переосмысливая сложившуюся ситуацию и разрабатывая новый план действий, — Вы что здесь делаете?

Дима и Юля переглядываются, но ответить не успевают.

Гром замечает Разумовского первым.

— Прячьтесь! — он вышел вперед, заслонив собой горе-напарников и выхватив из рук Дубина пожарный шланг. Заметив оцепенение друзей, повторил громче, — Живо, прячьтесь! Бегите!

Они побежали в кабинет.

Игорь замахнулся, про себя подумав, что это чертов тупик.

Думай. Думай. Думай!

И ударил, попав прямиком по наручам.

Сбив Сергея с ног, Гром отступил. Он попятился, скрывшись в кабинете и наспех закрыв за собой на удивление живучие стеклянные двери.

Бешеный крик Птицы заставил его вздрогнуть. Всегда безэмоциональный, даже черствый майор полиции впервые в жизни поймал себя на такой, казалось бы простой и тривиальной мысли:

Как же, черт возьми, до дрожи страшно человеческое безумие.

========== Часть 13 ==========

Слышь, злодей, а ты чего радуешься?

Мария припарковалась во дворе ничем не примечательного многоквартирного дома. Покрыв голову шарфом, взяла ключи от машины и вышла, медленно двинувшись в сторону офиса, располагавшегося по соседству. От полиции, даже если за ней следят, ее вполне успешно скрывала опустившаяся на город тьма. Были свои плюсы в том, что весь этот апокалипсис не выпал на «белые» питерские ночи.

Тебе пожизненное светит.

Она чувствовала, что что-то произошло. Что-то нехорошее. С Сергеем, с Птицей. С ними двумя. Они же всегда вместе. Как бы сильно Разумовский не желал избавиться от своего альтер-эго, и как бы яростно это альтер-эго не пыталось заглушить Разумовского. Этот внутренний конфликт Птицу только подпитывал, раззадоривал, злил. Двигал. А самого Сергея он изводил и медленно губил. Но если бы Мария сказала, что Птица ей не по душе, что она ненавидит его и всеми фибрами души желает видеть только «настоящего» Разумовского — она бы соврала.

В этом желтоглазом чудовище что-то было.

Какой-то огонь, нездорово откликающейся в ее проданной рыжеволосому дьяволу душе.