И пепел наш смоет Нева (СИ)

Спустя полгода после устройства на работу, Мария услышала об Олеге Волкове в первый раз. Это была фраза, брошенная Разумовским впопыхах, когда его, торопливо сбегавшего по лестнице, внезапно окликнула хостес, которую интересовала какая-то неважная чепуха.

— Мы с Олегом уезжаем на встречу, буду к шести, если он подкинет меня на своей машине.

Тогда все пропустили это мимо ушей. Никто не обратил внимания на то, что Сергей, уезжая, сам сел за руль, и сам же вернулся несколько часов спустя. В полном одиночестве. Практически беззвучно разговаривая сам с собой.

Спустя еще месяц произошла ситуация с обновлением гардероба. И уже в середине апреля Воронцову повысили до ведущего специалиста. Когда подошёл к концу ее первый год работы над «Вместе», девушка уже была директором своего отдела, и помимо основных своих обязанностей постепенно начинала работать с личными делами Разумовского.

Тогда-то она и заподозрила неладное.

«Олег считает», «По мнению Волкова», «Мы с Волковым», «Олег сказал/посоветовал/помог…» — все это она слышала все чаще, но самого Олега так ни разу и не увидела.

Первой ее догадкой стала мысль о том, что Волков — это не желающий афишировать свое лицо любовник Разумовского. Это оправдало бы постоянные отъезды Сергея «на встречу с Волковым» и «по делам с Олегом», да и бесконечное сетование на точку зрения близкого и, судя по всему, авторитетного, человека, было бы проще понять. К тому же желание вести обособленный образ жизни в таком случае выглядело более логичным — подобного рода отношения до сих пор не всеми воспринимались адекватно, и, учитывая круги, в которых Разумовский вращался, такая скрытность была бы вполне объяснима.

Но что-то не сходилось.

Или ей хотелось, чтобы не сходилось.

Так или иначе, теория о гомосексуализме главы компании прожила недолго и разрушилась о то, что Мария до сих пор отказывалась понимать и принимать.

В тот вечер она впервые столкнулась с безумием.

Его безумием.

С безумием, которое, при всем своем ужасе и болезненной абсурдности, так и не смогло стать достаточно веской причиной для того, чтобы его разлюбить.

— Сергей, здравствуй, — она вошла в его кабинет и первое, на что она обратила внимание, были два бокала с вином, стоявшие на журнальном столике, — Вызывал?

— Да, проходи, — оторвавшись от компьютера, Разумовский босиком прошлепал по полу и сел на диван, кивнув девушке на противоположный его край, — Выпьешь?

— Да, почему нет, — Мария потянулась было ко второму бокалу, но так и не дотронулась до него, отдернув пальцы, когда мужчина ни с того ни с сего повысил не нее голос.

— Это Олега! Не трогай, — Сергей вскочил и нервно поправил халат, который носил поверх футболки и джинсов, — Я сейчас тебе налью.

Он развернулся, как ей показалось, слишком резко, и в несколько шагов преодолел комнату, открыв дверцу шкафа так, что та, распахнувшись, ударилась о стену.

— О чем ты хотел поговорить? — чувствуя себя не в своей тарелке и не понимая, из-за чего так дергается Разумовский, Мария попыталась хоть как-то наладить разговор.

И тут же об этом пожалела.

— Олег считает, что ты не совсем… корректно общаешься с журналистами, — он говорил, параллельно доставая третий бокал и возвращаясь на диван, — Ты не различаешь федералов и частников, но по мне так ни те, ни другие не заслуживают той чрезмерной вежливости, о которой постоянно твердит сам Волков.

— Хоть бы раз показал, как надо, вместо того, чтобы упрекать, — она сказала это не подумав. Поспешно сделав глоток красного сухого, Воронцова поспешила было исправиться, — Я не хотела его обидеть, просто…

— Сомневаюсь, что его можно обидеть таким образом, — Сергей усмехнулся и фыркнул, прогоняя с носа упавшие на лицо пряди.

То, что произошло дальше, Мария будет вспоминать как страшный сон. И будь это единичным случаем, она бы наверняка убедила себя в том, что ей послышалось.

Что Разумовский не говорил того, что он на самом деле тогда сказал:

— Знаешь, он не говорит с тобой, потому что считает, что ты слишком много на себя берешь, — залпом осушив бокал, Сергей кивнул куда-то в сторону Венеры, — Он и меня за трудоголизм периодически ругает. Сам-то только и делает, что советует другим, как себя нужно вести, да рассматривает им же привезенный подарок.

Мария, молчи.

— Скажи, — она начинает, но делает паузу, не зная, как продолжить. И стоит ли. Но раскрепостившийся от алкоголя парень и его смеющиеся глаза слишком сильно затуманили ей голову, — Олег часто здесь бывает?

Бровь Разумовского дернулась и вопросительно изогнулась. Он отпил вино из второго, нетронутого бокала, и обернулся через плечо.

Мария вздрогнула, кожей почувствовав, что именно он сейчас скажет.

Ей внезапно захотелось повернуть время вспять и никогда больше не задавать никаких вопросов.

Лицо Разумовского скривилось: