И равнодушно смотрят небеса...

сала, колбасы и т. п. Более-менее знакомым шнырям мы всегда сами давали «пайку», и

тогда была гарантия, что донесут все. Банщики, следящие за температурой воды в бане, если хата не соберет им «пайку», могли в отместку запросто дать кипяток или ледяную

воду.

Через баландеров можно было «промутить» (поменять, продать) хорошие шмотки кого-то

из сокамерников, если в камере заканчивался набор жизненно необходимых

составляющих — курево, чай, сахар, еда. Торг обычно происходил во время раздачи

баланды. Договаривались о натуральной оплате и ее количестве, и через некоторое время

баландер рассчитывался. Через «рабочку» выгонялись на свободу десятки дорогих

кожаных курток, сапог, ботинок, свитеров и не меряно другого самого разнообразного

барахла, «промученного» подследственными. Конечно, паразитировать на таких же, как и

ты — низко и подло. Но с другой стороны, что бы заключенные делали без такой

возможности? Бывало, ни жрать, ни курить нет, а со свободы заехал «зафаршированный

фраерок» в том, в чем его арестовали — кашемировое пальто, шикарные туфли, дорогой

костюм. Все, в том числе и он, понимают, что здесь все эти «навороты» на фиг никому не

нужны. Но ему все равно жалко свои дорогие вещи, и тогда самый опытный в камере при

поддержке остальных с такими же пустыми желудками и скрученными в трубочку ушами

начинает «укатывать» его «промутить» собственные шмотки на благо всех. Обычно рано

или поздно это случается. Очень дорогие вещи к баландерам, конечно, не попадают: у них

уже есть задание от оперов, принимавших новенького и видевших, во что он одет, —

«прислать вещички на базу»…

Так что тысячу раз подумайте, прежде чем оставаться в «рабочке». Хотя, в том мире у

каждого своя дорога…

14. Тюремная валюта

Как и в любом другом замкнутом пространстве, эдаком государстве в государстве, в

тюрьме шкала ценностей совершенно иная, чем на свободе. В связи со строжайшим

запретом на хождение валюты любой страны мира по ее территории, заключенные,

руководствуясь минимально необходимыми «для полного счастья» приоритетами,

установили свою систему эквивалента денег. Самыми главными ценностями в тюрьме

являются чай и сигареты (табак). Есть еще менее значимые «мелочи» типа сахара, сала, колбасы, но если в хате нет чая и курева, хата считается сидящей «на голяках». Поэтому

так удивляются родственники, когда при встрече с адвокатом он передает настоятельную

просьбу от подследственного, чтобы в передачах было побольше сигарет и чая. На чай и

сигареты играют «под интерес»; ими рассчитываются с баландерами за «ноги»; на них

можно обменять вещи, необходимые для поездки в суд, где все-таки хочется выглядеть

получше перед родными и друзьями; на них можно выменять еду.

Если вы заехали в общую хату, вас тут же попросят, если у вас есть, дать сигарет и чая на

«общак» (при нормальной постанове в общей хате имеются две большие емкости под чай

и табак, откуда могут брать все по мере потребности; при «беспредельной» — у вас

просто все отберет «первая семья»). То же самое происходит на «тройниках», где

практически не бывает «беспредела»: чай и сигареты ссыпаются в общие емкости и

расходуются очень бережно. Если кто-то выезжает из хаты, его обязательно снабжают

«пайкой» на дорожку.

Нас с подельниками раскидали по второму корпусу: я сидел на четвертом этаже, Стасов и

Знаменный — на третьем, Черноусов — на втором. Но благодаря баландерам мы все же

общались, передавая через них по возможности ничего не значащие по содержанию или

имеющие значение только для нас записки. Часто приходилось выручать подельников

чаем и куревом, да и я неоднократно посылал к ним «ноги», когда в хате начинались

«голяки».

Был еще один способ «загона» в хату чая и курева — заработать. Я уже писал, что

заключенные, особенно уже имеющие за плечами пару-тройку сроков, «промышляли»

разного рода поделками, которые можно было потом «промутить». Но если на зоне что-то

сделать руками не составляло труда, то в камере, кроме сырья из хлебного мякиша, не

было больше ничего. Вот тут-то и пригодилось мое высшее художественное образование!

Я стал под заказ баландеров и народа из соседних камер рисовать «марочки» — чисто

тюремную ценность, которая вряд ли по достоинству оценивалась адресатом на свободе,

но изготавливалась с особой любовью и обязательно со значением. Это обычный носовой

платок со светлым полем в центре, на котором рисовалась своеобразная поздравительная

открытка. Надо сказать, что занятие это требовало точности (резинкой-то рисунок уже не

сотрешь!), усидчивости и терпения, потому что рисование на тонкой ткани цветными

шариковыми ручками — дело скрупулезное. Зато через несколько часов я бросал на

«общак» 4-5 «кораблей» чая и пару пачек сигарет.

Несмотря на строжайшие запреты, по тюрьме все равно ходили купоны и даже доллары.

Понятно, за хранение можно было лишиться части здоровья (в основном «убивали»,

пытаясь узнать, как это к вам попало и кто ваши «ноги») и угодить надолго в ШИЗО.

Поэтому проплаты деньгами производились в основном со свободы. Таким образом