И сердце пополам

С ним за компанию и она поела с аппетитом, хотя последние дни буквально еле-еле клевала. Он снова балагурил, отчего напряжение постепенно спало. Опять рассказывал, как они жили вдвоём с Глебом, как притирались друг к другу.

— На самом деле, он классный чувак. Конечно, если настроение дурное, то может и послать, и втащить, хотя тебе, я думаю, это не грозит. Во всяком случае, второе. Но зато на него можно положиться. Если надо — всегда поможет. А у вас с ним серьёзно? — спросил он как бы мимоходом.

— Надеюсь, что да, — смутилась Саша.

— Вот честно, никогда бы не подумал, что кто-нибудь сможет его приручить. Он всегда втирал, что отношения не для него, а тут — поди ж ты. Саша, ты, видать, колдунья. Вон и глаза у тебя зелёные. У тебя, кстати, офигенные глаза. Очень красивые.

— Спасибо, — пробормотала Саша и непроизвольно прикрыла глаза, подперев лоб ладонью, как козырьком.

— Нет, серьёзно, ты — первая, с кем Глеб отважился завести отношения, — продолжал Тошин.

— А как же Оксана, например? — обронила Саша и тут же закусила губу.

Как-то это было глупо и не очень красиво обсуждать личную жизнь Глеба за его спиной. Но что уж скрывать — любопытство по поводу этой Оксаны её не отпускало.

— Какая Оксана? — не понял Артём.

— Оксана Григорьева. Она у вас тоже преподаёт культурологию. Только не на вашем курсе.

— А, ну есть такая. Но с чего ты взяла, что Глеб с ней мутил? Она с физруком нашим вообще-то…

Саша густо покраснела. Всегда не любила и не понимала сплетниц, а сама…

— Тебе что, Глеб такое сказал? Да ну! Я бы знал. Я всех его девок знал. Ой… Прости. Ну то есть… Да ну нет! Не было у них ничего. Нагнал он тебе, только не пойму, зачем…



Ей стало вдруг отчего-то душно.

— Артём, приоткрой, пожалуйста, форточку.

Тошин резво подскочил, открыл окно.

— Ты что-то вдруг так побледнела… — заметил он, встревожившись. — Может, тебе воды налить?

— Да, наверное.

Пока Саша пила воду, Тошин неотрывно смотрел на неё с нескрываемым беспокойством.

— Лучше? Ещё налить?

— Нет, спасибо, нормально уже, — она отставила пустой стакан.

Зазвонил сотовый, и на экране высветилось фото Глеба. Саше хотелось поговорить с ним наедине, но не выпроваживать же Артёма, а сама пока доковыляет…

— Да, — ответила она на вызов. — Я дома… с Артёмом… хорошо… а мамы нет… она уехала до конца недели… приезжай… Приедешь? Жду.

Потом повернулась к Тошину.

— Глеб сейчас приедет. Освободился уже.

Тошин кивнул, но ей показалось, что он на долю секунды напрягся, но затем вполне спокойно спросил:

— Так что, Анна Борисовна знает теперь про вас?

— Да, знает.

— И как? Не против?

— Конечно, против! Очень даже против. Но она же не может мне запретить…

— Запретить не может, — согласился Артём. — Но экзамен Глебычу теперь точно не поставит, чтобы поскорее свалил.

— Куда свалил? — озадачилась Саша.

— Ну как куда? В армию.

— Как в армию? В какую армию?

— Ну в какую? У нас одна армия. Сейчас его отчислят, потому что допуск ему никто не даст без экзамена. И он как раз в весенний призыв влетает. Так что вот-вот его загребут. И отправится он служить России.

Саша оцепенело таращилась на Артёма, с трудом осознавая смысл его слов.

— Как же так? — только и смогла выдохнуть. Опять ей сделалось дурно.

— А тебе что, Глеб не рассказывал разве?

— Нет, — еле слышно прошептала она.

Она опустила голову, руки безвольно повисли вдоль тела. Накатила вдруг тошнота и слабость.

— Да ты что так расстроилась, что ли? — подскочил к ней Артём, присел пред ней на корточки, поймал её руку. — Это же всего на год! Подумаешь!

Всего на год?! Да она два дня еле выдерживает, а тут — на год!

* * *

Глеб приехал через четверть часа. В прихожей, Саша видела, рассчитался с Артёмом, видимо, за такси. Тот смущённо пробубнил что-то, но деньги взял.

Саше не терпелось, чтобы он ушёл, не терпелось остаться наедине с Глебом и узнать, неужели Тошин не соврал, не пошутил? Неужели они из-за какого-то несчастного экзамена расстанутся на целый год?

Как только дверь за Артёмом захлопнулась, Саша зачастила с какой-то надломленностью в голосе:

— Глеб, это правда? Скажи честно — это правда?

Глеб замер на пороге, помрачнел.

— Что — правда? — глухо спросил он.

— Артём сказал, что тебя скоро отчислят и в армию заберут.

Он как будто расслабился. Подошёл к ней неторопливо, присел рядом, обнял за плечи.

— Ну может такое быть, да.

— Но ты же говорил, что ничего серьёзного. Что этот экзамен — вообще ерунда. А тут такое…

— Ну это же не конец света. Отслужу как надо и вернусь. Будешь письма мне писать. Будешь?

— Ты ещё и шутишь! Глеб, да я же не вынесу целый год без тебя! Я же умру от тоски.

— Не умрёшь. Ждать меня будешь. И дождёшься. И всё у нас будет хорошо.

— Нет, нет, я не хочу, я не смогу, — упрямо качала головой Саша, уже не сдерживая слёз.

Глеб её успокаивал, обещал, что год пролетит незаметно, что теперь в частях можно созваниваться и даже в сеть выходить.

— Это мне, — шутил, — надо волноваться: оставляю такую красавицу без присмотра. Вон — стоило задержаться, как Тошин в гости заявился.

— Я не смогу, я не вытерплю, я же тебя… я так привязалась к тебе. Это же целый год! — всхлипывала Саша.