I слой

Перед внутренним взором тут же всплыло то жуткое происшествие, что приключилось с ним в супермаркете. Заново с отчетливой яркостью проявились все детали тех нескольких пережитых минут, начиная от резкого взрыва кричащих голосов, падения стеллажа с продуктами, последовавшего за всем этим грохота выстрела и заканчивая неприятным разговором с давним знакомым по служебным обязанностям капитаном Кроткиным. Прокручивая все снова и снова ту ленту недавних событий, Болотов никак не мог отвязаться от того образа, который ежесекундно всплывал перед ним. Лицо его мертвого соседа-студента. Полуприкрытые глаза, ссадина у основания носа, полученная, по-видимому, при падении о кафельный пол магазина, впалые изможденные щеки. Лицо юное, имеющее еще розоватую краску жизни, но уже застывшее навечно в своем выражении.

Болотов разомкнул усталые веки и посмотрел на потолок. Тяжкий вздох прорвался из его груди. Игорь, как же так? Что случилось? Неужели ты и в самом деле оказался таким злостным антисоциалом, что по тебе сразу же стали вести огонь на поражение? Какой-то бред! Ведь ты всегда жил один, компаний никаких не наблюдалось, всегда горел свет по вечерам из твоей квартиры, когда я возвращался домой, ты всегда был дома. И вдруг – антисоциал! Странно… Может, я про тебя так мало знаю, что создал такое благоприятное впечатление о твоей личности? Или ты умел ловко создать видимый лоск собственной жизни, а в тишине квартиры создавал то, что было способно навредить нашему городу и обществу? Стоп… Болотов, ты сам во все это веришь? Веришь в то, что этот тщедушный студент-медик, который и двух раз от пола отжаться не смог бы, есть такая серьезная проблема для государства, достойная немедленной гибели посреди супермаркета? Ох…не знаю, не знаю…

Пребывая под давящей лавиной собственных размышлений, Эдуард не заметил, как задремал, а после – и вовсе уснул в кресле. Густое безмолвие комнаты колебал нарастающий все громче и громче храп хозяина квартиры. Спадающий с потолка комнатный свет стал постепенно тускнеть, постепенно уступая место сумраку, пока, наконец, вовсе не пропал.

Около одиннадцати часов по полудню Болотов сидел в своем кабинете и составлял отчет, когда на мобильный телефон был совершен звонок, и через полчаса он с двумя грузчиками в автомобиле припарковался возле старого и мрачного трехэтажного здания полицейского управления района. Выйдя из служебного транспорта, трое мужчин проследовали через главный вход в дежурную часть.

– А, добрый день, «санитары города», – простуженным голосом приветствовал грузный полицейский из-за стекла, вяло улыбнувшись. – Капитан Кроткин вас уже ожидает в морге, у него все готово к вашему прибытию. Ваше авто будет нашей системой рационального управления перемещен к черному ходу. Надеюсь, помните куда идти, джентльмены?

В словах сквозило насмешкой, но Эдуард и его двое угрюмых коллег привыкли к такому отношению со стороны более успешных в социальном плане людей. Их специальность не входила в число престижных в районе.

– Не заблудимся, Ярослав, ваше управление теперь уже прочно стало и нашим рабочим местом, – проговорил один из грузчиков, Борис, примеривший на себе с самого начала смены вид жутко не выспавшегося человека.

Не говоря больше ни слова, все втроем проследовали длинным полутемным коридором, по краям которого располагались одинаковой формы и цвета двери служебных дверей, сканер каждой из них бесцеремонным образом тонкими красными лучами прошелся по их движущимся телам. Теперь все данные об их местоположении в определенное время будут храниться в базе данных полицейского управления.

Мусоросбросчики преодолели полностью безлюдный коридор и уперлись в широкие двери-ворота. Они тут же автоматически отворились на роллерах в стороны, а из динамика сверху послышался басистый голос капитана Кроткина:

– Заходите, уважаемые. Мы вас тут как с десяток минут ждем. Запаздываете, однако.

Мужчины очутились в довольно просторном для морга прохладном помещении и сразу же проследовали к столпившейся небольшой кучке полицейских, находившихся вблизи правой стены. Кроткин стоял в окружении офицеров младшего звания и давал кое-какие распоряжения по службе. Когда мусоросборщики почти поравнялись с ними, капитан быстро бросил «Разойтись» и повернулся к пришедшим, не забыв нацепить на лицо дежурную полуулыбку.

– Привет, Эдуард. Думаю, как человек слова, я должен немедленно извиниться перед тобой за вчерашний разговор. Он мне самому очень был неприятен, но, сам знаешь, инструкции нас иногда обязывают совершать вещи с моральной стороны непозволительные, но при всем этом необходимые. Анализ пеленга показал истинность твоих слов. Поэтому, извини, – при этих словах капитана глаза подчиненных Болотова изучающе и недоуменно обратились к начальнику станции. – Ну как, омлет был вкусным?

– Из моих рук ничего не выходит плохое, жаль только сын не дождался, сон его склонил до моего возвращения.

– Ничего, сегодня наверстаешь. Ну что, начнем?