I слой

Мальчик нарочно сделал недовольным лицо, пытаясь показать, что ответ у доски прошел не очень гладко, но это у него получилось не очень хорошо, и он улыбнулся, догадываясь, что розыгрыш не удался:

– На «отлично». Учительнице даже не пришлось сыпать меня дополнительными вопросами, ей все и так понравилось.

– Смотрю, у тебя сегодня триумф?

– Ага, но, что интересно, вот в этот данный момент про фотосинтез и про все эти движущиеся электроны спроси – провалюсь тут же. Половина из головы уже выветрилось.

Эдуард поставил почти допитую чашку чая на стол и внимательно посмотрел на сына:

– Учить необходимо так, чтобы на всю жизнь в голове отпечаталось. А не к уроку.

Лицо мальчика превратилось в большой немой вопрос:

– А для чего мне этот фотосинтез? Он мне разве в будущей специальности пригодиться? Да и растения можно сейчас наблюдать только в центре города, в Золотом Улье, и то только по телевизору. Поэтому я и не вижу большего смысла в таком заучивании, разве что только для хорошей отметки.

– Не помню уже, кто это сказал, – мужчина поднялся из-за стола и направился к мойке, чтобы сполоснуть кружку. – Все усвоенные знания о мире – это наши незаданные вопросы. Прислушайся… Незаданные вопросы… В фразе таится глубокий смысл.

– Интересно, какой? Я что-то немного не пойму.

– А такой… Когда жизнь тебя заставит, выдаст ситуацию, где будет звучать множество вопросов, ты всегда сможешь обратиться к самой главной книге для каждого человека – это твой мозг, твоя память. Понятно?

– А сердце? Куда же оно делось? Или в наше непростое время оно ушло на второй план?

– Нет, сердце и сейчас пребывает там, где ему и положено быть, рядом с душой. Но то, что ты закладываешь в свой разум, свои оценки об окружающих предметах и явлениях, то, хочешь-не хочешь, отдается и в сердце. Именно сознание в содружестве с сердцем не дают человеку сбиться с верного для него пути.

В кухне повисла тишина.

– Я об этом как-нибудь поразмыслю, папа, о твоих словах, – наконец проговорил задумчивым тоном Алик, допивая остатки чая в кружке.

– Сделай милость, сын. Я знаю, о чем говорю. Однако, – Болотов посмотрел на часы в запястье. – Уже почти пять часов, пора бы продолжить подготовку к Сезону Нищеты. Ты окна не трогал в мое отсутствие?

– Пока не дошел до них. Решил начать с мелких предметов.

– И правильно. Так что, давай, продолжай, что не закончил, а я окна тщательно заделаю… Вот нам и подспорье, чтобы не расслаблялись.

Из гостиной донесся противный лающий звук, способный вывести из себя кого угодно. Вслед за ним из селектора, закрепленному на стене под самым потолком, раздался бездушный в своей однотональности голос информационного робота:

– Граждане, тревога! Около восемнадцати часов по подсчетам экологов ожидается Сезон Нищеты. Будет совершен масштабный выброс отходов предприятий. Всем немедленно прекратить дела и проследовать в свои жилища! Рекомендуется очень тщательно подготовиться во благо собственного здоровья! Внимание! Граждане, тревога!..

– Ну, теперь станет напевать своим колючим голосом одно и то же, – произнес Алик. – Любопытно, папа, а откуда ты узнал о времени начала Сезона, ведь сообщение только сейчас прозвучало?

– Один человек из полиции сказал, – Болотов достал из антресоли ультрапрочную клейку оконную ленту и принялся ее аккуратно раскладывать на кресле гостиной.

– Друг?

– Не думаю. Просто жест доброй воли. Ладно, не будем отвлекаться, иди дальше острые углы закладывай тряпками, а также хорошенько под подоконниками, я же займусь непосредственно окнами. Не забывай, у нас осталось менее часа.

Алик тяжело вздохнул и, ничего не говоря, проследовал в свою комнату.

На запястье показывало без двадцати минут шесть вечера, когда отец и сын, уставшие после проделанной работы, примостились на широком гостином диване. Они какое-то время молчали, уставившись в некие только им зримые точки, пока тяготившее обоих беззвучие, нарушаемое беспрестанно голосящим селектором, не нарушил Эдуард:

– И будем так сидеть? Может, телевизор посмотрим? Про каналы я ничего не говорю, там все будет посвящено надвигающемуся Сезону Нищеты, и то в записи, так давай какой-нибудь фильм из того сборника поставим, что хранится на флеш-карте?

– Я – за! – Мальчик подпрыгнул с дивана и в три прыжка оказался возле черного прямоугольника телевизора, края которого были обклеены поролоном. – Какой поставим? Может «Чужой человек»? Или ты другое предпочтешь?

– Не люблю я этот жанр. И что это такое – комедия ужасов? Смеяться и параноидально трястись от страха? Бред какой-то. Набери лучше в поисковике: Чарльз Чаплин. Это то самое, что нам поможет поднять настроение в ожидании не очень смехотворного в ближайшее время ужаса.

– Фу, такое старье?.. – воспротивился было Алик. – Его еще смотрят?

– Я смотрю. И тебе понравится. Мы когда-нибудь умрем, а эти комедии будут жить, не смотря ни на что. В них обитает душа их создателя, а она, сам знаешь, бессмертна.

– Хорошо, уболтал. К тому же до Сезона осталось совсем ничего, поэтому я смогу твоему Чаплину выделить немного времени.