И солнце взойдет. Она

Рене со всей силы рванула дверную ручку. Ещё и ещё, пока в замке что-то не хрустнуло, потому что тот оказался предусмотрительно заперт. Но она продолжила терзать ни в чём неповинную дверь, желая сорвать её к чёрту и ворваться внутрь мрачной аудитории. Силы небесные! Ну какой же гадёныш! Рене снова безрезультатно дёрнула створку, а потом приложила ту кулаком. Ещё никогда в своей пока не такой долгой жизни она не испытывала подобной злости. О, прямо сейчас хотелось раскрошить в щепки эту дурацкую дверь, а потом вытащить Тони за шкирку и хорошенько дать в нос. Так, чтобы некогда сломанная переносица окончательно покосилась и каждый раз в отражении зеркала напоминала Лангу, какая же он скотина! Проклятый ржавый рыцарь! Луножопый упырь! Бледная косиножка на тонких ножках!

– Открой дверь, ящерица ты асфальтовая! – проорала Рене и со всей силы ударила коленом в дубовую створку. Вышло ошеломительно больно. – Я сказала, хватит играть в тупое благородство! Ты не можешь просто так взять всю ответственность на себя.

Но похоже, Энтони нагло считал иначе, потому что замок остался закрытым. И когда в глубине коридора стихло эхо разгневанного крика, Рене вновь прижалась ухом к двери. Да так, что сначала услышала только гул собственной крови и лёгкий звон.

– … доктор Роше сегодня чуть-чуть импульсивна. Прошу её извинить, это мой грех. Работать с молодыми талантами настолько удивительно, что порой забываешь, насколько они в чём-то дети. А для возложенных на старшего резидента обязанностей Рене Роше невозможно юна…

– Что?! – взвизгнула она, а потом яростно забарабанила ладонями по гладкой поверхности. Значит, если целовать, так взрослая. А как разделить с ней ответственность за ошибку – ребёнок? – Чёрт возьми, да как у тебя язык повернулся? Ты наставник, а не исповедник, чтобы отпускать мне грехи. Он не мог тогда оперировать. Слышите? Не мог! У нас не было выбора…

Вдруг дверь под ладонями распахнулась, отчего Рене едва не ввалилась в неожиданно ярко освещённое помещение, и послышался снисходительный голос:

– Ещё минуту терпения, уважаемая комиссия.

Последовал гул смешков, а в следующее мгновение перед Рене очутилось бледное лицо Энтони. Он смотрел не раздражённо, но как-то устало, даже чуть-чуть обречённо, когда опять схватил за локоть и поволок дальше по коридору.

– Сделай милость, поезжай домой, – процедил он.

Их сумбурные шаги гулко отражались от стен, покуда Рене пыталась вырваться. Однако с каждым новым движением длинные пальцы Тони сильнее впивались в предплечье, пока полностью не утонули в рыхлой вязке жёлтого свитера. И только когда Рене обиженно вскрикнула, дёрнувшись чуть сильнее, Энтони отпустил.

– Что ты себе позволяешь?

После возмущённых криков голос её окончательно сел. Рене не знала, к чему была высказана претензия. К многоэтажному вранью? Или к тому, что Энтони решил вдруг взвалить на себя ответственность там, где не надо, и проигнорировал чувство долга совсем в ином? А может, ей слишком многое хотелось объяснить людям, что сидели за приоткрытыми дверями.

– Не больше, чем прописано в нашем контракте. К сожалению, – ровно ответил Ланг, а сам схватил теперь уже за ладонь и повёл дальше – к широкой лестнице главного холла. – Это уже не твоя забота. Ты сделала свою работу так, как умела и так, как я тебя научил. Всё остальное – моё упущение, и наказание за это определит компетентная комиссия.

– Но ты виноват не больше, чем я!

– В операционной тебе казалось иначе, – вдруг едко хмыкнул он, и Рене резко остановилась.

Она уставилась ему в спину таким красноречивым взглядом, что Тони замер. Он напряжённо оглянулся в сторону лектория и озадаченно потёр лоб, словно пытался понять, как поступить. И в этот момент Рене вдруг поняла, что Тони не знал, чем всё закончится. Господи! Не мог даже предположить, ведь его репутация слишком противоречива!

Эта вполне очевидная мысль неожиданно поразила настолько, что у Рене задрожали губы. А если всё будет плохо? Что, если Энтони лишат лицензии или вообще отправят в тюрьму? Что тогда станет с ней? Её сошлют куда-нибудь в Нью-Брансуик или на острова Эдуарда даже без шанса вырваться в чёртов Квебек. К нему. Стало страшно за них обоих. Смешно, перед ней полный котёл нерешённых вопросов, никуда не девшаяся обида и необходимость откровенного разговора, но она стоит в Сочельник посреди пустого коридора и переживает, как будет жить без своего пылевого клеща. Тони, ну за что всё случилось именно так? Рене отвернулась.

– Позволь мне хотя бы объяснить им, – сказала она. – Ты не имеешь права запрещать.

– Нет. Но если попробуешь вмешаться, то я уволю тебя, – спокойно ответил Энтони, чей голос прозвучал удивительно близко.

– Не угрожай мне.

– И не думал. – Ещё ближе, отчего дыхание коснулось волос на затылке, и Рене, не выдержав, оглянулась. – Просто споры всегда заканчиваются слишком плачевно.