И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

 - Это как это? — наморщил лоб дед Зимарь. — Ты хочешь сказать, что все наводнения, пожары, нашествия саранчи и так далее — ваших рук дело?

 - Нет, что вы, дед Зимарь, пожары, наводнения и саранча спросом среди нас не пользуются. Никто не хочет, чтобы его собственное жилище было расколото и обвалилось, гореть в горах особенно нечему, а саранча сдохнет от голода через день. Они продают нам старые добрые испытанные горные стихии. Мы пользуемся ими, чтобы отвадить слишком любопытных мяс… людей. Понравится одному — не пройдет и полгода, как он притащит за собой целую артель рудокопов или каменотесов, и тогда бороться с ними уже бесполезно.

 - Но вы сказали — «рынок». Значит, кто–то их делает — или добывает? — и продает?

 - Да, — подтвердил демон и непроизвольно поморщился. — Их делает Древний Народ. Мы называем их «шепталы».

 - Они такие же, как вы?

 - Нет, ничего общего, — замотал головой Конро, как будто не желал, чтобы кто–то даже на мгновение считал их похожими. — Они живут очень глубоко под землей, там, где кипит первозданные стихии, еще смешанные с сырой магией, и жизни быть не может по определению. Чем они занимаются и что они за народ — никто из нас не знает, да и, откровенно говоря, не жаждет узнать. Они другие расы не любят, а терпят. И где границы их терпения, не хочет выяснять ни один здравомыслящий горный демон.

 - Почему? — непонимающе нахмурился Иван.

 - Кажется… у людей есть выражение… — приоткрыл глаза Туалатин, — «мурашки по коже»…

 - Понятно… — медленно кивнул царевич, и молодой демон продолжил:

 - Их продавцы облюбовали одну подземную пещеру, и уже несколько сотен лет приходят туда и продают нам эти камушки. Каждый — какое–нибудь бедствие. Брось его — и в ту сторону понесется сель, посыплется камнепад или повалит лавина. Чем больше камень, тем сильнее разрушение. Самые маленькие — с горошину. Самые большие — с грецкий орех. Всё просто.

 - И чего они хотят за свой товар? — поинтересовался практичный чародей.

 - Золото, серебро, самоцветы.

 - У нас как раз еще осталось золото и, если ничего не путаю, серебро! — радостно воскликнул Иванушка и торопливо высыпал на ладонь содержимое своего худощавого кошелька [58].

 Демоны расхохотались.

 - Золото!..

 - Ха–ха–ха–ха–ха!..

 - Серебро!..

 - Ха–ха–ха–ха–ха!..

 - Ох, держи меня, внучек… я сейчас с кровати скачусь!..

 - Осторожно, осторожно, дед!

 - Ну и шутник ты… Иван–царевич из Лукоморья!.. — все еще трясясь от смеха, Туалатин вытер слезящиеся нефтью глаза краем асбестового покрывала.

 - Этого недостаточно? — насупился Иванушка.

 - Коник, покажи ему, — махнул ручкой дед, и внук послушно скрылся в глубине пещеры и вернулся с отливающим золотом кубом — двойником тех, на которых сидели гости.

 Возможно, не в последнюю очередь он отливал золотом потому, что был по природе своей золотым слитком.

 Люди ахнули.

 - Да за это, наверное, можно весь рынок скупить, вместе с продавцами! — всплеснул руками дед Зимарь.

 Конро усмехнулся и покачал головой:

 - Один кубик — один камушек со стихией.

 Лицо Ивана вытянулось.

 - Один камушек!.. Но мы никогда не сможем отдать вам этот долг, даже за один! А за несколько… Столько золота… не бывает!..

 - Во–первых, я должен вам за спасение деда. Цена его жизни не идет в сравнение и с целым горным массивом из золота, усыпанного бриллиантами.

 - А во–вторых?

 - А во–вторых, считайте это подарком страны горных демонов вашей стране на день Победы, — отмахнулся внук Туалатина, как будто речь шла о займе на покупку стакана кваса. — Мы найдем и выплавим еще, а мне будет приятно знать, что в кои–то веки эти камни обрушатся на голову того, кто этого по–настоящему заслуживает.

 

 

 

 Как и договаривались, на следующее утро Конро, свалив в мешок из базальтового волокна золотые и серебряные кубики, пошел на рынок один. Люди остались ждать в пещере его возвращения: дед Зимарь играл с геопардами под ревнивым взглядом затаившегося невдалеке и старательно делавшего вид, что ему всё равно, страуса эмо. Иван, позабыв про всё и всех, увлекся беседой с Туалатином. Агафон, выбрав местечко поукромнее — освободившееся хранилище, если быть точным — принялся с небывалым усердием практиковаться в заклинаниях, которые, он считал, могут пригодиться им на их опасном пути.

 К стихийному рынку в пещере под маленьким горным озером Конро подошел через два часа быстрой ходьбы сквозь толщу скал.

 Еще приближаясь, он прислушался и забеспокоился: что–то на рынке было слишком тихо. Не сказать, чтобы обычно он кипел бурной деятельностью, но покупателя два–три одновременно там было всегда. Правда, сезон сейчас тихий, да и люди, копаясь в уже отвоеванных скалах, демонов сильно–то в последнее время и не беспокоили, но ведь не могли шепталы взять и уйти вот так, без предупреждения!..

 Подойдя поближе, он немного успокоился: прилавки стояли на месте, хоть и пустые, а за самым дальним, метрах в двадцати от него, было видно, даже шла торговля. Над прилавком, похоже, выкладывая товар, склонился шептало, а перед ним стоял, не спуская глаз с продавца…

 Не может быть!!!..