И стали они жить-поживать

 - Ну, а ты? — снова вспомнила главного героя повествования царица. — Где все это время был ты? Тоже на дереве?

 - Да, — поддержал ее хозяин библиотеки. — Как тебя не заметили, когда вокруг было столько людей? Как ты спасся?

 - А я это время с обезьянами просидел, — снова усмехнулся, хоть и невесело теперь, Граненыч. — Армячишко наизнанку вывернул, мехом наружу, и шапку тоже, в угол сарайки ихней забился, к печке поближе, и отсиделся. Вот такой маневр. Там щелка была — в нее шибко все хорошо видать было, а меня — никому. А большего мне и не надо. Я не гордый. Зачем мне их внимание? А потом стемнело, и я сюда передислоцировался… Так что, извини, царица–матушка. Не смог я твоего наказа выполнить. Не выбраться в город отсюда никак.

 Елена медленно кивнула и опустила глаза.

 - Значит, всё пропало… И когда Василий вернется, он попадет в засаду… И это все по моей вине… Я не смогла помочь ему… Предупредить… Никак… Я бесполезная, беспомощная, бестолковая женщина, которая не может сберечь свое счастье! Зачем я тогда еще живу?.. Для чего, если он погибнет?..

 Слезы на полотенце, ставшее сразу по совместительству и носовым платком, полились ручьем.

 - Что ты, что ты, царица!.. — заохал и замахал ручками при таких словах библиотечный. — Да что ты такое говоришь!.. Да как ты можешь!.. Все еще непременно направится!

 - Не убивайся ты так, голубушка. Еще не все потеряно. Время есть — может, что–нибудь придумаем, — попытался утешить ее и Митроха. — Как говорил известный вондерландский фельдмаршал Цугундер, нет безвыходных ситуаций, есть глупые люди.

 - Он так говорил?.. — всхлипнула Елена сквозь полотенце.

 - Говорил, — подтвердил Граненыч.

 - Митроха прав, — горячо поддержал истопника Дионисий. — Все обязательно будет хорошо! Вот увидишь! Спасение придет, откуда не ждали, провидение не оставляет тех, кто несправедливо обижен и нуждается в защите!

 - А у меня еще и хорошая новость есть, — поспешно, пока царица снова не разрыдалась, доложил Граненыч.

 - Какая? — недоверчиво взглянула на него сквозь пелену слез Елена.

 - Когда я в той обезьяньей сарайке сидел, рядом с моей щелью остановились два черносотенца из пришлых, офицеры, судя по форме. Так вот, из их разговора я понял, где царя нашего с супругою держат супостаты.

 - Где? — в один голос выдохнули Дионисий и царица.

 - В Меховой фортеции, сиречь башне.

 - Где?.. — недопоняла Елена, не настолько подробно еще знакомая с географией хозпостроек дворца.

 - В башне, где хранятся меха, шубы, шапки, валенки и прочее добро царской семьи. Она деревянная, проветривается хорошо, и сухо там…

 - Да где же эта башня–то, Митрофан?!..

 - Да вон же она, напротив тех окон, — ткнул тонким пальцем в восточную стену библиотеки Митроха. — Метрах в тридцати от нас дислоцируется.

 - Что делает?..

 - Стоит, говорю, — обиженно покосился не нее Граненыч, в тайне гордившийся своим военным сленгом.

 - Н–ну… Я так и подумала… — виновато опустила глаза Елена Прекрасная. — Но почему их держат отдельно от остальных?

 - От остальных?.. — вопросительно взглянул на нее Митроха.

 - Ну, да. От других бояр и их домашних, которых схватили тогда, вечером…

 - А–а, — сочувственно протянул Граненыч и кивнул взъерошенной головой. — Ты же ничего не знаешь…

 - Что я не знаю? — насторожилась Елена.

 Дионисий, уже узнавший откуда–то о печальной судьбе бояр, исподтишка показал Граненычу кулачок — женщина в положении, попрошу не волновать, но тот, расстроенный, не обратил внимания, а если и обратил, то не понял, на какой предмет ему был подан сей тайный знак, и продолжил:

 - Так ведь бояре твои да дворяне, голубушка, на следующий день в яму были посажены и засыпаны там живь… Ё–моё, старый я дурак!.. — вытаращил он глаза и захлопнул себе рот ладонью, но было уже поздно…

 Елена покачнулась, схватилась за сердце и стала оседать на пол.

 - Твое величество, тебе плохо? Водички принести? — захлопотал Граненыч, но царица только качнула головой и застонала.

 Когда ее притираниями на виски и нюхательными солями под нос привели в себя [16], первое, что она произнесла, едва раскрыв глаза и нашарив спасительное полотенце, было:

 - Надо помочь им бежать.

 - Но они… как бы это сказать… умерли… — осторожно заглянул ей в глаза Дионисий, держа наготове флакончик с солью.

 - Я имею в виду, царя Симеона, царицу Ефросинью и боярышню Серафиму, — села на кровати и сурово взглянула на них Елена Прекрасная.

 - Конечно, — тут же поддержал ее библиотечный, — Целиком и полностью согласен. Это — единственно верное решение, царица. И сразу, как только царь Василий, его братья или витязи вернутся, они немедленно освободят…

 - Как ты можешь так говорить, Дионисий! А если он прикажет их казнить уже завтра?! Или сегодня?!.. — обвиняющее уставилась она на него.

 - Но спасать пленных, помогать им бежать и бороться со злом должны витязи в сияющих доспехах, царица Елена! Ты когда–нибудь читала книгу, или слышала былину, в которой со злым колдуном сражались и — самое главное! — победили слабая женщина, низкий истопник и хозяин библиотеки?..