И в беде мы полюбим друг друга

– Откуда вам это известно? – спросила я в полном недоумении.

– У меня есть документы, в которых это зафиксировано.

– И чего вы хотите?

Я понятия не имела, какие документы он имеет в виду.

– Хочу, чтобы вы помогли мне защитить Алису. Ее поступок – серьезное преступление с точки зрения закона. И против нее будут выступать очень могущественные люди.

Я сразу же согласилась с ним встретиться и проплакала всю ночь, ругая себя на чем свет стоит.

– Я помогу вам во всем, что только понадобится.

– Вы читали сегодняшние газеты? Смотрели новости? Слушали радио?

– Нет. Мне хочется быть как можно дальше от этого скандала.

– Боитесь увидеть свою фамилию?

– Да. И не только. Мне очень стыдно, что я участвовала в проекте.

– Естественно. И естественно, что вашу фамилию тоже упоминают. Все только и говорят о вчерашнем скандале. Общественное мнение на стороне Алисы и против продажного телевидения, где готовы на все ради денег. На ютубе у роликов с фрагментами передачи миллионные просмотры, и не только во Франции, но по всему миру. Около сотни человек дежурят возле полицейского участка, где держат Алису. В апелляционный суд поступили тысячи жалоб. Петицию, которая была запущена ночью, подписали уже сто пятьдесят тысяч человек. Дело принимает неслыханный размах.

– Значит, защитить ее будет нетрудно.

– Не факт. Она виновна в том, что взяла заложника. Даже если подтвердится слух, что пистолет – игрушка, закон остается законом.

– Вы хотите, чтобы я выступила свидетелем на суде?

– Именно.

– Я согласна, – сказала я без колебаний.

– Вы понимаете, что у вас будут серьезные проблемы на работе?

– Я не собираюсь туда возвращаться. Да и вообще, я не уверена, что они уцелеют после такого скандала. Какими документами вы располагаете?

– Протоколами производственных совещаний, перепиской вашей дирекции по электронной почте и другими материалами, которые я еще не успел изучить.

– Как вы их достали?

– Взлом. Вы же знаете, что я занимаюсь в том числе и информационной безопасностью.

– Я могла бы вам предоставить эти бумаги. Возможно, не все, но большую часть.

– Когда мы взламывали систему, я еще не знал, на чьей вы стороне.

– Вы собираетесь передать их журналистам?

– Не сразу. Я подожду, пока студия и канал определятся с линией защиты.

– Они уже что-то предприняли?

– Да. Бланше сделал заявление и сказал, что он стремился создать достойную программу, главной ценностью которой была бы взаимопомощь. И он крайне огорчен.

– Пустая болтовня.

– Я знаю. Но нам надо дождаться, чтобы они официально сформулировали свою позицию. Они будут продолжать настаивать на своих добрых намерениях и на том, что их неправильно поняли. И тогда уже я обнародую материал, который их дискредитирует. На этом канале работают могущественные люди, и мы должны действовать обдуманно и взвешенно.

– Согласна. Я сделаю все, что в моих силах.

Мне стало легче. Я рада была помочь Антуану, а он был готов на все, чтобы помочь Алисе. Но главным утешением для меня было то, что в жизни Алисы наконец появился такой человек. Я и раньше замечала, что он к ней неравнодушен. У него менялся взгляд, когда он на нее смотрел. А теперь он делал все, чтобы ей помочь. Каждое его действие, каждое слово говорило о том, что ничего другого для него не существует. Любовь Антуана стала для меня источником утешения, потому что я чувствовала себя очень виноватой перед Алисой.

Сандрина

Ну и кутерьма, батюшки мои! После того вечера завертелось такое, что ни в какой сказке не описать, и все это время я, Сандрина, остаюсь в эпицентре событий. И я соврала бы, если бы сказала, что я этим очень недовольна. Начнем с того, что моя физиономия появилась во всех газетах. Безвестная, незаметная, никому неведомая Сандрина в одночасье стала звездой (ну почти).

Никогда в жизни я не мечтала оказаться в свете софитов. И если бы мне кто-то сказал, что я благодаря Алисе стану известной на весь свет, я бы умерла со смеху.