И в беде мы полюбим друг друга

Но вот, пожалуйста – обо мне пишут во всех газетах, в каждой – мой портрет, у меня просят интервью. Понятно, что настоящая звезда – Алиса. Но в ожидании суда, пока Алиса находится в предварительном заключении, СМИ набросились на ее подружку, которая убедила отчаявшуюся девочку положить пистолет и которая очень понравилась телезрителям, устроив головомойку этой Кандис. Поначалу я всех посылала. Выступление моей непредсказуемой куколки и все, что я пережила в тот кошмарный вечер, напрочь лишило меня сил. Я не поддавалась ни на какие уговоры и только шарила по полкам, ища, чего бы мне поесть, чтобы немного успокоиться. Но два факта заставили меня изменить мою позицию. Первый состоял в том, что в газетах чего только обо мне не наврали: напридумывали, кто я и какая я, опубликовали фотки, сделанные в тот вечер, где я совсем на себя не похожа. Так что я должна была заговорить, сказать свое слово и положить конец досужим домыслам. А второй – это, конечно, Антуан. Вот это человек! Познакомься я с ним пораньше, я бы дала хороший подзатыльник голубушке Алисе, чтобы вернуть ее из заоблачных высот на грешную землю. Вот за кого ей надо держаться, да как можно крепче. Я вообще не понимаю, как она держала такого красавца во френдзоне, поддавшись дурацкой выдумке, которую ей подсунули эти негодяйки?

Антуан позвонил мне через два дня после того вечера, когда Алиса разыграла террористку. Он сказал: «Я хочу обсудить положение Алисы, чтобы вытащить ее из осиного гнезда». Я пригласила его к себе и просто ахнула, когда увидела перед собой такого красавца мужчину. Я сварила ему чашечку кофе, села напротив и старалась не слишком пялиться. Я уж и забыла, когда сидела рядом с таким мужчиной. Я, конечно, не имею в виду кино, когда крупным планом на экране Антонио Бандерас.

– Нам надо постараться, чтобы общественное мнение было на стороне Алисы.

– Оно и так на ее стороне, разве нет? – ответила я.

– Пока да, конечно. Но на этом канале работают могущественные опытные люди, они пустят в ход все средства, наймут лучших адвокатов, только бы вернуть себе лицо. И списать все на Алису.

– И что тут можно сделать?

– Вы сыграли решающую роль в тот вечер и вызвали необыкновенную симпатию и у зрителей, и у журналистов.

– Потому что я в принципе симпатичная.

– Очень! – горячо подхватил он. – Потому я к вам и обратился. Я понимаю, как неприятно общаться с журналистами и как это нарушит ваш привычный образ жизни. Но мне кажется, будет очень полезно, если вы появитесь перед публикой и расскажете все, что знаете. Вы нравитесь людям, а значит, они будут на стороне Алисы.

– Но я не умею разговаривать с журналистами. Я боюсь их как чумы.

– А вам и не надо ничего уметь. Будьте самой собой. Вы яркая личность, у вас доброе сердце. Все, что вы скажете, найдет отклик у людей, а журналистам ничего другого и не надо.

Мне понравилось, что он меня так расхваливает, и я даже, кажется, слегка покраснела. Не будь я человеком, верным в дружбе, честное слово, соблазнила бы его тут же у себя в гостиной.

– Ладно, согласна. Ради Алисы готова платить натурой. И что мне надо будет говорить?

– Отвечайте на вопросы журналистов с присущей вам прямотой, вот и все.

– А себе вы какую роль выделили?

– Подготавливаю кое-какие документы, которые помогут Алисе в ходе следствия.

Я предложила ему еще одну чашечку кофе, и он согласился.

А когда я вернулась с кофе в гостиную, он сидел очень озабоченный.

– Эти подлецы у нас землю будут есть, – пробормотал он.

– А что будет с моей голубушкой, как вы думаете?

– Не знаю. Сегодня во второй половине дня я должен встретиться с одним адвокатом. Он большой дока в своем деле и, надеюсь, возьмется ее защищать.

Мне понравилась его решительность и то, с какой горячностью он взялся за дело.

– Думаю, сейчас она растеряна, – сказал он, и голос у него страдальчески дрогнул.

– Когда я в участке давала показания, я спросила, как Алиса себя чувствует. Мне сказали, что она погрузилась в полное молчание и, похоже, до конца еще не осознала, что с ней произошло. Но я поняла, что они обращаются с ней по-человечески. Полицейским, как и всем нормальным людям, не понравилась шутка, какую сыграли с моей Алисой.

– Но закон есть закон.

– Это точно.

Антуан поднялся, он был весь занят своими соображениями и мыслями.

– Я с вами прощаюсь. Держите меня, пожалуйста, в курсе дела.

Я проводила его до двери и, когда он со мной прощался, задала ему вопрос, ответ на который знала заранее.

– Вы ее любите, так ведь?

Его губы дрогнули в улыбке.

– Да, – сказал он и втянул голову в плечи, словно давая мне понять, что речь идет о неизбежности, над которой он не властен и которая не нуждается ни в каких других словах, кроме искреннего и короткого «да».

И в эту минуту я увидела во взрослом мужчине подростка. Подростка, одержимого своей любовью, но не уверенного в ее взаимности. Антуан боялся за Алису и боялся, что она его не любит.

Он протянул мне руку, и я взяла ее обеими руками.

– Она вас тоже полюбит… Думаю, что уже вас полюбила.