И в беде мы полюбим друг друга

И только я собралась приступить к блинчикам с семужным кремом, как до меня донеслись слова ведущего о том, что Алиса – героиня передачи. Я так и застыла с открытым ртом, пытаясь понять, чем это обернется для моей лапочки. А когда поняла, в какую она попала переделку, то чуть не взвыла от злости, обложила подлеца ведущего отборной бранью и прокляла мерзавку Кандис.

А как увидела заплаканное личико моей подружки, то тоже заплакала. Чем же я могу помочь ей, бедняжке? Уж не поехать ли мне в эту студию и пробиться к ней во что бы то ни стало? Или сидеть дома и дальше смотреть, как они над ней измываются? Наслаждаться своими вкусняшками я уже не могла. Принялась ходить туда-сюда по своей маленькой гостиной и рассуждать.

Потом я постаралась успокоиться и четко себе представить, что же из этого безобразия может выйти: «Алиса, она чувствительная, она такого издевательства над собой не выдержит. Мечтать, надеяться, воображать, а потом понять, что ты индюшка на блюде, участница в дурацком фарсе… Нет, не справиться ей с таким безобразием, у нее же нулевая сопротивляемость, она точно рухнет и, может быть, даже… даже…»

Я прямо в ужас пришла от того, что может случиться, и сказала себе: не время мне тут расхаживать, надо действовать. Подхватила куртку, выскочила на улицу и поймала такси.

Алисе я сейчас нужна.

Алиса

Я открыла глаза, не сомневаясь, что я в постели и видела скверный, до ужаса реалистичный сон. Но первое, что возникло у меня перед глазами, лишило меня этой уверенности: кошмар и не думал кончаться. Я снова запаниковала и попыталась встать, чтобы убежать.

– Успокойтесь, все хорошо, – сказала мне молодая женщина, мягко удерживая меня. – Я медсестра. Я наблюдаю за вашим состоянием.

Она смотрела благожелательно, и я немного успокоилась. В любом случае – так я почувствовала – у меня сейчас не хватило бы сил ни на какие энергичные действия.

– Она очнулась, – проговорил кто-то.

В моем поле зрения появилась Кандис.

– Алиса, ты как?

Она ждала от меня ответа, но мне от одного ее вида захотелось снова нырнуть в бездну, из которой я только что выбралась.

– Ты упала в обморок, – сказала она.

Она хотела взять меня за руку, но я отдернула руку.

– Мне очень жаль, я не думала, что ты так все это воспримешь.

Она подождала несколько секунд, поглядывая на кого-то, кто, должно быть, находился позади меня.

– Ты на меня обиделась… – мямлила Кандис, явно не зная, как со мной говорить.

Я поняла, что смотрю ей прямо в глаза и что, скорее всего, в моих глазах отразились гнев и ужас, которые я чувствовала.

– Вы мне врали… – удалось мне выговорить. – Издевались надо мной…

– Нет! Что ты! – воскликнула она. – Мы старались для тебя! Для твоего счастья!

– Вы не имели права! Это моя жизнь.

Кандис меня не услышала. Она не понимала, что они натворили. Она повернулась к мужчине, стоявшему с серьезным выражением лица, и обменялась с ним несколькими словами.

– Передача будет продолжаться, – сказала мне Кандис. – Ты должна была быть на сцене вместе с нами… Но ты не в состоянии. И ты этого не хочешь, по крайне мере в данную минуту. Но мы выкрутимся, будем импровизировать. Я загляну к тебе попозже. Я уверена, в конце концов ты разберешься, и тебе все понравится. И как только захочешь к нам присоединиться… давай, не смущайся.

Кандис вышла из комнаты – довольно просторного помещения – вместе с группой людей, которые вполголоса что-то сердито и недовольно говорили. Со мной осталась медсестра и ассистентка с русыми волосами, тонким носом, острым подбородком, в очках с квадратной оправой – лица с такой геометрией обычно встречаются в отделах по связям с общественностью. Девица была в наушниках и с микрофоном. Скорее всего, ей было поручено наблюдать за мной и сообщать о каждом моем движении и слове. Она смотрела на меня ледяным взглядом, внутренне упрекая за то, что я оказалось недостойна предложенного мне счастья. Я хотела подняться, но вмешалась медсестра.

– Полежите еще. Вы так перевозбудились.

– Я себя очень странно чувствую… голова плывет, – сказала я.

– Я дала вам успокоительное, очень легкое, но вы пока полежите.

Напротив меня темнел телевизионный экран.

– Включите, пожалуйста, телевизор.

– Не думаю, что это хорошая идея, – высказала свое мнение ассистентка.

– Включите! – потребовала я с неожиданным для себя напором.

Ассистентка не двинулась с места, пульт взяла медсестра, и на экране появилась картинка. Ассистентка заговорила в свой микрофон, очевидно, советовалась, что ей делать, и там ей, видимо, сказали, чтобы она мне не возражала.

– Я хочу вам сказать, что мне все это не нравится, – шепотом сказала медсестра, наклонившись ко мне. – Я в этой студии работаю в медпункте.

Кончилась реклама, и на сцене снова стоял ведущий, но уже не такой сияющий.

– Мы снова с вами. И сколько произошло событий за этот короткий перерыв. Волнения и эмоции! Эмоции и волнения! Да, такова атмосфера передачи «Сегодня, может быть». Невозможно изменить жизнь без риска встретиться с неожиданностью. Во время паузы нашей Алисе сделалось плохо.

(Сочувственный шум в зале.)