И в пепел обращен

Рано или поздно в жизни каждого наступает время, когда он начинает гадать: зачем я все это делаю? Час, когда Джек стоял, преклонив колено, перед троном Волшебного царства и клялся отныне вести весьма странную двойную жизнь во благо созданий, для коих вся протяженность его земного существования – все равно, что мгновение ока, подходил для этого как нельзя лучше.

«Ради удовлетворения собственного любопытства, – с сарказмом подумал Джек. – И ради служения, но только не дивным, а обычным христианским душам, о дивных даже не подозревающим».

– Клянусь в сем Дубом, Ясенем и Терном.

Уж не почудился ли ему едва уловимый вздох облегчения над головой?

– Тогда добро пожаловать в сии чертоги, Джон Эллин, рыцарь нашего двора, – провозгласила Луна.

В тот же миг на Джековы плечи обрушилась пара тяжелых ударов, ожегших тело болью даже сквозь все слои ткани. Да, он видел меч, до времени покоившийся в руках капитана королевской стражи, но такой силы и твердости удара от Луны вовсе не ждал. Похоже, она хотела, чтоб его клятвы оставили в памяти надежный след.

Итак, отныне он – дивный рыцарь…

Поднимаясь на ноги, Джек не почувствовал ровным счетом никаких перемен, однако дело было еще не кончено. Теперь к нему со своим бременем, не дожидаясь повелительного жеста королевы, подступил лорд-хранитель, этакий змееподобный малый. Должно быть, чаша в его руках имела некий особый смысл, иначе, на взгляд Джека, неплохо было бы починить выщербленный край – или, к примеру, подобрать посудину побогаче.

Луна приняла чашу у лорда-хранителя так ровно и плавно, что поверхность вина почти не дрогнула.

– Ни один из людей не может служить дивным, не познав их естества, – сказала она. – Если ты согласен встать со мной рядом, выпей и сим по собственной воле свяжи себя с нами.

До сей минуты вся эта церемония лишь слегка забавляла Джека, сколь бы ни непривычными казались подобные ритуалы. Теперь же, взглянув в глубину темно-красного напитка, он содрогнулся. В течение месяцев, прошедших в борьбе за возвышение, у него было время кое-что почитать, и все сказания, каждое на свой лад, утверждали одно: скверная это затея, ох, скверная! Всякий, отведавший яств и питий потустороннего мира, оставить его более не мог. Да, Луна клялась, что наверх подниматься он сможет и при том не рассыплется в прах, однако связующие узы были вполне осязаемыми. Настолько, что едва не погубили Энтони во времена Протектората и изгнания Луны в Беркшир.

Данные только что клятвы, в крайнем случае, можно преступить, но стоит выпить – и тут уж не денешься никуда. До самой смерти.

Казалось, великое множество взглядов, что устремлены на него, давят со всех сторон, взвешивают каждый миг его колебаний. Собрав волю в кулак, Джек протянул руку и принял чашу. Темная гладь вина подернулась рябью.

«Какова цена знаниям? А, к дьяволу. Мое здоровье».

С этими мыслями Джек поднес к губам выщербленный край и сделал первый глоток.

Вино отдавало мраком и тайнами, сокровенными знаниями, дразнившими, распалявшими ум. Джека пробрал озноб, и в то же время бросило в пот. Казалось, вино не просто течет в желудок – проникает в тело до мозга костей, прекрасное и жуткое, горькое, но при том отчего-то сладкое. На вкус смертного все это было слишком, однако, стоило первой капле коснуться языка, оторваться сделалось невозможно. Запрокинув чашу, Джек глотал и глотал, жадно, как утопающий глотает воздух, лил вино в рот, пока едва не поперхнулся.

Но вот чаша опустела, и Джек ахнул, слыша, как гулко отдается в ушах стук сердца.

«Да я душу продам, только бы отведать этого вина еще разок! А может, уже и продал?»

Приняв из его рук чашу, Луна передала ее лорду-хранителю, и тот с поклоном отступил назад. Признавшись, что, дабы стать Принцем Камня, он должен связать себя с дивными, она предупреждала и об этом. Только одна чаша, а после всю еду и питье для него будут доставлять сверху или готовить так, чтоб ему ничего не грозило. В больших количествах угощение дивных для человека пагубно – так она говорила, и Джек вполне мог в это поверить.

– Теперь ты несешь в себе прикосновение дивных, – объявила Луна.

Тут он вновь вспомнил о множестве глаз, об огромной толпе вокруг, словно бы исчезнувшей без следа, стоило только коснуться вина губами. Все они улыбались, да так, что Джеку не слишком-то это понравилось.

– Объявляем тебя Принцем Камня и соправителем нашего королевства. Слава тебе, лорд Джон Эллин!

Собравшиеся, как один, преклонили колени и повторили ее последние слова. Подступив ближе, Луна поцеловала Джека – поцеловала вполне целомудренно. Губы ее оказались неожиданно холодны, а вкус их тоже был вкусом волшебства. Еще немного, и Джек жадно разинул бы рот им навстречу, но удержался – каким-то невообразимым усилием воли.

Взяв его за руку, Луна вместе с ним развернулась к залу лицом.

– Отныне наши владения вновь едины, – сказала Луна.

Дивные послушно закричали «ура».

«Принц умер, – подумал Джек, охваченный скорбью по умершему другу. – Да здравствует Принц…»

Халцедоновый Чертог, Лондон, 1 мая 1666 г.