И верить, и любить

Бессонница. Пора рассвета.
Я не пойму – который час.
Сиротство душ – пожалуй, это
И есть то главное, что нас
Роднит с тобой. Да-да, сиротство.
А остальное всё, что есть,
Лишь дополняет наше сходство:
Одна судьба, одна и честь.
Кто нас вдвоём с тобой осудит?
Ославит кто, коль мы чисты?
Сама похожесть наших судеб
Знак наложила на черты.
Что сводит вместе нас и манит?
Что так влечёт?.. Во все века
Так корабли в густом тумане
К земле идут наверняка.

«Что-то нынче загрустилось…»

Что-то нынче загрустилось,
Прямо скажем, через край…
Сердце с юностью простилось.
Ну, так что же – прощевай!
Не вчера ли был я весел?
Ах, беспечная пора!
Всё гулял да куролесил,
От добра искал добра.
Не кручинился я сроду,
Знать не знал тоску и боль.
Но пришёл сегодня к сроку
Осмысленья жизни, что ль?
Эх, напасть! Да то ли было!
Не соври, мое перо:
Жизнь порой нещадно била
И под дых, и под ребро.
Не ругая всуе Бога,
Не таил я, друг, обид.
Впереди ещё дорога
Ой крутая предстоит!
Ты оставь меня, кручина,
Понапрасну не радей!
Не страшит меня кончина
На миру, среди людей.
Что же, молодость не вечна!
Только виду не подам,
Но всплакну, всплакну, конечно,
По умчавшимся годам.
Приготовит зрелый возраст
Много встреч, разлук и дел.
Но отзывчивость и добрость
Сохранить бы я хотел.
Буду жизнь я в каждом миге
Так любить, как любят мать,
Чтобы бережнее книги
Дни останние листать…

«Февраль удалился, отвластвовал…»

Февраль удалился, отвластвовал
И нас не стращает пургой.
Осел у забора щелястого
Горбатый, как старец, сугроб.

И льдин голубые промоины
Всё сахарней, звонче хрустят,
И вешние птицы проворные
Того и гляди, прилетят…

На зимнее время. 1997

«Друг, под отеческим небом…»