И вот настало Рождество

Глава двадцать третья Роуз

О нет, пожалуйста, только не это.

Я не могу позволить этому произойти.

Дыхание учащается, когда я грею молоко в сотейнике и всыпаю какао, наблюдая, как тонкий коричневый порошок тает и превращает белую жидкость в шоколадную. Опершись на столешницу, я на секунду прикрываю глаза, размышляя, почему все, что заставляет меня чувствовать себя хорошо, так для меня плохо.

Я знаю, что Чарли чувствует то же самое. Я уверена.

Я поняла это, когда мы шли; мы становились все ближе и ближе. Я была так рада добраться до дома, хотела поскорей отодвинуться от него, но едва дошла до двери, как уже скучала по его теплу.

Но я так не могу. Расти предупреждал меня. Я не планировала испытывать к Чарли какие-либо чувства и уверена, он тоже этого не планировал. Конечно нет! Как же Хелена? Он говорил, что любит ее. И ребенок, о котором я совсем ничего не знаю.

– Роуз? Что-то горит?

Черт! Молоко пригорает, и я вовремя снимаю сотейник с плиты и разливаю какао по чашкам. Сотейник я быстро отмываю, пока содержимое не присохло намертво.

Я замечаю, как ловко двигаюсь в этой маленькой кухне, где до всего рукой достать, и чувствую внезапный прилив тоски, когда понимаю, что скоро отсюда придется уехать. Не хочу возвращаться в Дублин. Не хочу покидать свое одиночество. Не хочу оставлять Чарли и наш зимний уголок спокойствия, но надо. Очень надо.

– Все хорошо, уже иду, – кричу я в ответ, кинув в какао белые и розовые маршмеллоу, а сверху посыпав шоколадной стружкой: получилось так красиво, что я могла бы посоревноваться со «Снежной королевой», которую подавали на ярмарке.

Я стараюсь для него, и это так приятно, ведь прежде он старался для меня. В каждую кружку я помещаю по чайной ложке с длинной ручкой и, еще раз восхитившись своей работой, несу какао в гостиную, где Чарли стоит на коленях перед камином, в котором уже разгорелся огонь.

Ох, помогите. Я замираю на месте.

От его вида – в свежей футболке и домашних шортах – перехватывает дыхание. Он, дружелюбно улыбаясь, переводит на меня взгляд.

Мы встречаемся глазами, и я, глубоко вздохнув, иду к нему с кружками в руках, словно ступаю по канату. Чудо, если я не пролью хотя бы каплю.

Сердце замирает, когда я снова оказываюсь рядом.

– Садитесь, надо согреться, – говорит он, осторожно забирая у меня одну кружку и ставя ее на пол. Я медленно опускаюсь, подогнув под себя ноги, и стараюсь сосредоточиться на языках пламени, пляшущих в камине.

Я хочу потянуться и дотронуться до него, но вместо этого крепко стискиваю чашку. Его руки выглядят так привлекательно, словно приглашают, но я должна держаться.

Он не мой.

Взгляд падает на его телефон, лежащий на журнальном столике. Каждые пару секунду он вибрирует и загорается экран, но Чарли, кажется, этого не замечает.

– Вам разве не нужно ответить на звонок? – спрашиваю я. Он медленно качает головой, не сводя взгляд с какао.

– Все хорошо, – отвечает он. – Разберусь позже. Это не срочно.

– Но уже поздно.

– Все в порядке, это сейчас не важно.

Так и тянет спросить: а я важна? Ох, пожалуйста, только не это. Я не хочу быть чьим-то секретом. Не хочу быть причиной горя другой женщины.

– Вы женаты, Чарли? – прямо спрашиваю я. Он улыбается.

– Вы об этом сейчас думаете? – отвечает он и садится в такую же позу, как я, подгибая под себя ноги. – Будь я женат, разве бы проводил Рождество с вами в уединенном коттедже?

Я ставлю кружку на пол и грею руки у огня, чувствуя, как стальные глаза Чарли заглядывают мне прямо в душу.

– Вы не проводите Рождество со мной, – я выдавливаю улыбку и скромно отвожу взгляд. – Мы проводим его каждый по отдельности, но вместе.

– По отдельности вместе, – повторяет он. – Я и мои важные правила. Может, они не обязательны? Может, позволим себе небольшое послабление?

Думаю, я выгляжу более удивленной, чем хочу.

– То есть?

– Я пытался это отрицать, но мне нравится ваша компания, Роуз, – говорит он. Сердце пропускает удар. – Я знаю, что буду корить себя, если не воспользуюсь возможностью узнать вас поближе. В любом ключе, в котором вы захотите.

– Например, говорить вместо того, чтобы писать сообщения?

– Да, – говорит он. – Именно.

– Больше не будем оставлять послания на доске? – спрашиваю я. – Мне даже начало нравиться.

– Ну, я прежде держался, но вообще я подбираю прекрасные эмодзи, – шутит он.

– Готовите тоже отлично.

– Думаете?

– Да.

Он кусает губу. Я киваю.

Наши ладони так близко на полу. Пальцы прямо пульсируют от того, как сильно я хочу прикоснуться к нему, притянуть ближе, почувствовать его объятия.

Но нельзя.

Нельзя, пока он что-то от меня прячет. Я отчаянно хочу спросить, кто такая Хелена и почему она так часто ему звонит. Может, они и не женаты, но это не значит, что между ними нет никаких романтических отношений.

Почему я не могу задать простой вопрос?

Может потому, что очень боюсь ответа.

– Вы еще не пробовали торт? – спрашиваю его я, надеясь, что удастся накормить его той единственной вещью, которую у меня получается приготовить, не испортив.

– Я поздно вернулся, – говорит он. Кажется, что-то его тревожит. – Но выглядит он великолепно.