И вот настало Рождество

Не могла смотреть ей в глаза, и мне рассказывали, что это взаимно.

Это Эвелин, мать Майкла, и от вида того, как она бредет вверх по склону к любимому месту ее сына, перехватывает дыхание.

Я медленно открываю дверь, оставив Джорджа в теплой машине, и иду за ней.

Она меня не слышит, поэтому я снова кричу:

– Эвелин?

Но она просто продолжает идти.

– Эвелин! Пожалуйста, подождите! Это я, Роуз.

Она наконец оборачивается, и я ускоряю шаг, чтобы поскорее оказаться рядом и поприветствовать ее раскрытыми объятиями. И не нужно больше никаких слов. Льет, как из ведра, но она укрывает меня под своим зонтом. Майкл шутил, что его мать не очень любит обниматься, но ко мне она льнет, как плющ, хоть и быстро отпускает. Взявшись под руки, мы медленно бредем по скользкому склону, к маяку.

– Зачем ты здесь? – мягко спрашивает она. – Ради Майкла?

Я киваю, кусая губу. Глаза жгут горячие слезы.

– Да, ради Майкла.

– Я приезжаю сюда каждый год, чтобы почтить его память, – шепчет она против ветра. – Каждый год накануне Рождества я здесь, вспоминаю его.

Мы идем вместе так же, как шли на похоронах. Сердце бешено колотится. Эвелин собранная и сильная.

– Он так любил это место, Роуз, – говорит она мне, хоть я и так это знаю. – Он говорил, что здесь живет магия. Кажется, будто здесь замерло время, но виды… виды напоминали ему о красоте мира. Уязвимости человечества. Я хотела бы помнить его именно таким. Он всегда так восхищался жизнью, что бы ему ни приходилось переживать.

Я жду, что она вот-вот расплачется, произнося такие прекрасные слова, но вместо этого Эвелин поворачивается ко мне и улыбается.

– Я должна за многое поблагодарить тебя, Роуз.

Я сглатываю слезы.

– Да?

– Да, – мягко говорит она, смотря в сторону Малин-Хед, местечка, гнездящегося среди острых скал посреди опасного океана. – У меня раньше не хватало на это мужества, но я столько хочу тебе сказать.

– Но я думала… я всегда думала, что…

А потом я вспоминаю слова Чарли.

Мысли – это всего лишь мысли. Когда знаешь, как ими управлять, они больше не могут управлять тобой.

Мы останавливаемся в тени маяка, внизу о камни разбиваются волны. Дождь постепенно становится мелким, одним из тех, что жалит глаза и пробирается под кожу, но я слишком захвачена тем, что хочет сказать мне Эвелин, чтобы это заметить.

Сердце колотится в груди. Мне на колени хочется упасть перед горюющей матерью, а она собирается меня поблагодарить. За что?

– Понимаешь, Роуз, я долго думала о том, что случилось, и в один прекрасный день я все поняла, – говорит она мне. – Майкл был так счастлив. Он никогда не был счастливее.

Боже.

– За те несколько лет, что вы были вместе, ты подарила ему больше любви, чем людям дается испытать за всю жизнь, – продолжает она с улыбкой на усталом лице. – Пока ты жива, не переставай любить так же сильно, как любила его. В конце концов, мы все в этом мире за этим.

Ее слова пронзают меня в самое сердце.

– Да, мы скучаем по Майклу, – говорит она, – но я знаю, что он никогда меня не покинет, как не покинет и тебя. Он был любим многими. И он всегда будет здесь, – она показывает на свое сердце, спрятавшееся где-то за красной водонепроницаемой курткой. – Так что он никогда не исчезнет по-настоящему, понимаешь?

Ладони горят от холодного воздуха, но я слишком поглощена словами Эвелин, чтобы волноваться из-за падающей температуры.

– И он оставил нас обеих, меня и тебя, с такими полными любви сердцами, чтобы мы несли эту любовь дальше, – говорит Эвелин. – Если ты найдешь кого-то, кого ты сможешь так же полюбить, кого-то, с кем можно разделить счастье и смех так же, как делила их с моим сыном, пожалуйста, не упусти этот шанс. Он бы этого не хотел. В тебе столько любви, никогда не прячь ее, не пытайся сдержать, потому что мой сын хотел бы для тебя только лучшего. Когда ты проявляешь свою любовь, ты чтишь его память.

Она обнимает меня и легко целует в щеку.

– Спасибо, – шепчет она снова. – Я так рада, что смогла поговорить с тобой.

Она уходит прочь, оставляя меня плакать под дождливым и тяжелым декабрьским небом. Я смотрю, как она бредет к любимому месту Майкла: крошечной скамейке, с которой открывается потрясающий вид на бухту Лох-Суилли. Сидит под дождем, укрывшись зонтиком.

Я шмыгаю носом всю дорогу до машины, но это уже не те слезы, которыми я плакала до встречи с Эвелин. Теперь я вижу только улыбку Майкла, радость, которую нам довелось пережить вместе, вспоминаю нашу любовь.

Эвелин права. Разве я должна переставать любить? Я не хочу. Я могу показать Майклу, какой прекрасной была наша любовь, разделив ее с кем-то еще.

Я подхожу к машине и вижу, как внутри беснуется Джордж. Я бросаю вымокшее пальто в багажник, от души глажу своего пса, а потом мчу в коттедж так быстро, как только позволяют мне змеящиеся дороги.

Но подъехав к дому, я вижу: он пуст и закрыт.

Чарли уже уехал.

Глава тридцать вторая Чарли