И все содрогнулось… Стихийные бедствия и катастрофы в Советском Союзе

Если первый полный метр о катастрофах пришел на экраны страны с юга, то несмелые попытки высказываться о столь щекотливом вопросе режиссеров из северных регионов начались лишь к семидесятым. Брежневскую эпоху принято описывать как время застоя, мало, впрочем, отразившегося на развитии новых творческих подходов к съемкам катастроф. В 1972 году киностудия «Беларусьфильм» сняла «Хронику ночи» – об угоне летевшего в Африку самолета, а в 1975-м «Мосфильм» выпустил ленту «Когда дрожит земля» – о землетрясении во время строительных работ на Чиркейской ГЭС[403] в Дагестане[404]. Изображались ли на экране вымышленные техногенные катастрофы (например, гипотетическое крушение самолета) или же случившиеся в реальности (вроде недавнего землетрясения 1970 года в Дагестане), так или иначе подобные фильмы становились для всех последующих (скажем, для фильма «Экипаж», вышедшего в 1980 году) своего рода прецедентом[405]. Появившийся на закате брежневской эпохи остросюжетный «Экипаж» стал своеобразной квинтэссенцией советских фильмов-катастроф. Кинобедствия семидесятых годов во многом подготовили советскую публику к бедам перестройки, хотя ящик Пандоры и не был еще открыт полностью. Контраст между фильмами о катастрофах семидесятых и восьмидесятых годов был не столь велик в сравнении с разрывом, наблюдавшимся в сферах экономики и политики.

Переходы от реальности к вымыслу и обратно также были чрезвычайно важны[406]. Режиссеры и прочие члены съемочной команды любого фильма должны были придерживаться магистральной сценарной линии, подчеркивавшей стремительное преодоление возникших трудностей и существенную помощь в этом процессе, поступавшую из братских республик; однако же в зависимости от конкретных сценарных решений менялась и фабула фильма, так что все важное зритель вполне мог, так сказать, увидеть между кадров. Соотношение реального и вымышленного менялось, конечно, исходя из жанровой принадлежности фильма: в кинохроники или документальные фильмы вымысел просачивался с убаюкивающим голосом диктора или показом бравых рабочих, вмиг преодолевающих все опасности; в игровые же картины реальность вползала через опасности, грозящие героям, напоминая зрителю о реальных несчастьях, случающихся вокруг. Зритель же сам был способен обнаружить водораздел между экранным образом и реальными жизненными ситуациями. Парадоксальным образом экранные бедствия позволяли отвлечься от реальных советских проблем.

С началом перестройки советские сценаристы обращались к теме катастроф все чаще. Популярность подобных фильмов неуклонно росла уже с начала восьмидесятых, но настоящий прорыв в этом жанре стал возможен лишь с приходом к власти М. С. Горбачева, провозгласившего перестройку. В четвертом номере «Искусства кино» за 1987 год вышла обширная рецензия киноведа К. Э. Разлогова на новый фильм «Прорыв»[407]. Хвалебно отзываясь о жанре в целом, критик все же отметил ряд недочетов конкретно этой картины. Смело рассказывая о трагедии 1974 года в ленинградском метро[408], авторы тем не менее не решились поставить более серьезные вопросы: почему вообще в столь опасном месте нужно было строить метро и (что подразумевалось) о чем думали советские инженеры, проектировавшие такие тоннели? Говоря об эстетических и драматических качествах фильма, Разлогов отмечал, что ему так и не удалось выдержать равновесие между зрелищем, необходимым для фильма-катастрофы, и повествованием о реальной катастрофе [Разлогов 1987]. Разлогов писал лишь об одном конкретном фильме, но подобное же напряжение между зрелищем и повествованием в изображении бедствий проявлялось, пожалуй, и на протяжении всей истории советского кино.

В сталинскую эпоху катастрофы появлялись на экранах весьма редко. Крупных стихийных бедствий случалось не так много, а кинопленка была слишком дорогим удовольствием; так что если какая-то трагедия и попадала на большой экран, то зачастую лишь в связи с Великой Отечественной или еще какой-либо советской войной. В этом последнем случае правила игры были несколько иными, поскольку режиссеру дозволялось показывать трупы [Youngblood 2007]. И тем не менее тогда появились по крайней мере две весьма примечательные документальные ленты. Первая была посвящена крымскому землетрясению 1927 года, случившемуся, строго говоря, незадолго до начала сталинской эпохи; вторая же запечатлела разрушительное землетрясение 1948 года в Ашхабаде.