И все содрогнулось… Стихийные бедствия и катастрофы в Советском Союзе

Автор подписи выдавал желаемое за действительное. На заднем плане и впрямь виднеется обширная строительная площадка, а несколько человек на обочине скорее похожи на изнемогающих от жары, чем на разъяренную толпу бунтовщиков, готовых на штурм баррикад или стройплощадок. Но эта скромная группа была частью гораздо более обширного движения, чьи цели позволяют лучше понять динамику общественных протестов на Украине в годы гласности.

Гражданская позиция крымских ученых не являлась чем-то из ряда вон выходящим. После взрыва на Чернобыльской АЭС государственная комиссия составила отчет о происшествии, однако, когда пришло время его подписания, некоторые члены комиссии были не готовы это сделать, считая ряд выводов поспешными. Свои подписи под документами[492] отказались ставить замминистра энергетики Г. А. Шашарин, главный инженер Главатомэнерго Б. Я. Прушинский и директор ВНИИАЭС физик А. А. Абагян [Schmid 2015: 139][493]. Научный сотрудник ИАЭ В. П. Волков обратился к Горбачеву после того, как его диссертацию не допустили к защите: в ней он обобщил недочеты реактора Чернобыльской АЭС, выявленные (и представленные) им еще в семидесятые годы [Schmid 2015: 146]. Но горше всего сложилась судьба В. А. Легасова, на экспертной конференции Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) в Вене в августе 1986 года представившего доклад о катастрофе. Легасов все сильнее разочаровывался в советской бюрократии и, как уже говорилось выше, покончил с собой во вторую годовщину чернобыльской катастрофы. Иными словами, протестующие абсолютно справедливо проводили различие между советскими чиновниками и советскими учеными.

Лозунг на растяжке свидетельствует о многослойности движения: он выражает протест как против министерства, расположенного в Москве, так и против иностранцев, оказывавших весьма ограниченную помощь в Чернобыле (а на тот момент уже хлынувших в Армению, чтобы помогать в спасательных операциях); но тут же высказывается поддержка ученым, чьи научные разработки и привели к катастрофе в Чернобыле. В своей работе о советской интеллигенции В. М. Зубок пишет, что «после чернобыльской трагедии общество обратило свой гнев на ученых– ядерщиков… теперь их обвиняли в том, чем все так восхищались каких-то три десятилетия тому назад» [Zubok 2009: 340–341]. Не уточняя конкретную научную отрасль, слова на растяжке выражают фундаментальное доверие к советскому научному сообществу – сообществу, делавшему все возможное для остановки строительства в Крыму атомной электростанции. Важно помнить, что строительство гигантской электростанции являлось не только физической, но и геологической проблемой.

Также не вызывает сомнений, что протестующие на обочине были в курсе дискуссии, развернувшейся на страницах «Крымского комсомольца». Авторы возмущались тем, что при принятии решения о начале строительства АЭС не было учтено общественное мнение; в 1989 году девушки на приведенном выше снимке негодовали по тому же поводу. К моменту появления фотографии бурное обсуждение АЭС было в самом разгаре, так что девушек поддерживали авторы и аудитория как минимум годичной подшивки газеты. В июне 1988 года «Крымский комсомолец» предложил читателям небольшой список из пяти вопросов касательно строительства АЭС; газета получила более десяти тысяч ответов с подписями более чем тридцати тысяч человек, подавляющее большинство из которых выступало «решительно против»[494]. В сентябре 1989 года газета опубликовала очередной материал с критикой АЭС, анонсировав митинг, где эта проблема должна была обсуждаться в рамках более широкого спектра политических вопросов[495]. В крымской прессе того времени вышли сотни материалов об опасности АЭС, несомненно вдохновлявших подобные пикеты и растяжки.

Главными «злодеями» в таких материалах выступали не ученые (им как раз отводилась роль героев), а бюрократы-чиновники, в особенности функционеры Минатомэнерго. Об этом свидетельствует, к примеру, карикатура в одном из летних номеров за 1989 год: министерский чиновник, закладывающий бомбу на восточном побережье Крымского полуострова[496]. Кто-то, конечно, пенял на «красных» атомщиков, но в большинстве местные ученые пользовались безусловной поддержкой населения как важнейшие союзники в схватке с Москвой[497]. В статье «Крымская АЭС на весах сейсмологов» приводятся интервью с учеными, которые принимали участие в форуме, посвященном строительству электростанции. Репортер благодарит крымских ученых за их весомый вклад в протесты и горячо одобряет слова одного академика, назвавшего строительство АЭС «преступлением»[498].