И всюду тьма

Ана снова склонилась над записями. Вдруг без единого звука дверь распахнулась. От неожиданности Ана вздрогнула, уронив стеклянную сферу – к счастью, на диван, – и повернулась к вошедшему. В лицо ударил ослепительно белый свет, обжигая и без того покрасневшие от чтения глаза.

– Ана?

Кеннет стоял в дверях. Распахнутый дневник лежал на диване. Ана осознавала неловкость ситуации.

– Граф. – Краска залила ее щеки.

Он подошел к ней, наклонился и закрыл свой дневник. Ана, пристыженная и немного испуганная, опустила глаза. Она не знала, как Кеннет отреагирует на то, что она рылась в его личных записях. А он, казалось, не заметил ее смущения: спокойно сел на диван, подвинув остальные книги, и с усталым видом провел рукой по волосам.

– Ты читала мой дневник.

Ана кивнула, не в силах оторвать взгляд от пола.

– Простите… Я не хотела… я не знала, что он здесь.

– Он не предназначен для чужих глаз. – Кеннет вздохнул.

– Я не должна была… – Ана почувствовала укол вины, но он вдруг сменился обидой. – Я просто… хотела узнать вас получше. Нет, не так. Я хотела узнать хоть что-то о вас.

– Я не корю тебя, лишь немного удивлен. Смотрю, ты навела свои порядки. – Он начал складывать томики в стопку. – Хочешь что-то спросить?

– Я почти ничего не успела прочитать, честно, – оправдывалась Ана, – только имя, и… сколько лет вам на самом деле, граф?

Он хмыкнул и спустился к ней на пол, продолжая собирать дневники по порядку.

– Думаешь, я скрываю от тебя возраст? Мне действительно тридцать три. Для властей пришлось немного приврать.

– А фамилия?

– Ты пропустила дневник, который ее объяснит. – Мановением руки Кеннет снял с полки седьмой том.

Книга зависла в воздухе перед Аной и открылась на имени владельца. Его фамилия была Блэкфорд.

– Это ваш отец? – Она взглянула на годы жизни.

– Нет. Посмотри, он умер в шестьдесят шестом.

– Все возможно…

– Я всего лишь знал о завещании. – Кеннет пролистал дневник до предпоследней записи. – Покойный граф Блэкфорд был бездетен, но указал передать титул и владения тому, кто покажет перстень с печатью его герба и скажет кое-какие слова. Я выполнил условия и теперь считаюсь его бастардом и единственным наследником.

– Это его дом? – Ана обвела взглядом кабинет.

– Был.

– А на самом деле из какой вы семьи?

– Купцов, которые для статуса приобрели себе титул барона. Когда я стал графом, это обрадовало их больше меня, – Кеннет усмехнулся, – они живы, не переживай.

– Я не… – хотела сказать Ана, но оборвала себя: она переживала. – А остальные дневники, что это?

– Жизни, которые меня многому научили. Всему, на самом деле. – Граф ласково провел рукой по обложке одной из книг.

– Получается, это некая историческая хроника? – Ана прикусила щеку в задумчивости.

– Можно и так сказать. – Уголки его губ дрогнули вверх.

– У вас была тяжелая жизнь? – решилась спросить она. – Вы знаете так много обо мне, помогаете пережить прошлое, но я никогда не отвечала взаимностью.

– Не сказал бы. Я сталкивался с трагедиями, но давно, уже и не упомню подробностей. – Кеннет прислонился к дивану и жестом предложил Ане сделать то же самое. – Но чтобы они не повторились, я прикладываю много усилий. Кто бы мог подумать, что даже святому окажется сложно дожить до седых волос?

– Вам что-то угрожает? – Ана обеспокоенно повернулась к нему.

– Неожиданность и случайность. – Кеннет ласково взял ее за подбородок, и свет вокруг потускнел. – Если я буду невнимателен, если повернусь спиной, то могу не успеть…

Теплые огоньки отражались в его глазах, и Ана не могла отвести взгляда. Казалось, что размытый и туманный образ графа наконец приобретал контуры. Кеннет приблизился и, положив руку на ее щеку, нежно поцеловал в уголок губ. В ее груди затрепетали крылья бабочек, словно он целовал ее впервые.

– Порой я чувствую себя пустой оболочкой, внутри лишь усталость, поэтому мне сложно говорить о себе, просто-напросто ничего не приходит в голову, – признался граф, с трудом подбирая слова, – но сейчас мне будто легче. – Он приложил руку Аны к своей груди. – Я не искусен в понимании чувств… внутри тепло, щекотно и одновременно тоскливо, и совсем не хочется тебя отпускать. С тобой уйдут и эти чувства.

Его сердце билось яростно, словно хотело прыгнуть в руку Аны. И сердце Аны вторило ему.

– Ваши слова так непривычны, что кажется, они принадлежат другому, тому, кто еще не научился говорить, ведь ему никогда не давали право слова. Но я чувствую то же, когда я с вами, и я счастлива, что наконец и вы позволили себе открыться.

– Но разве ты не влюбилась в мою сдержанность, спокойствие? Кажется, с утра я подумаю, что вел себя недостойно. – Кеннет погладил Ану по волосам.

– И в сдержанность, и в усталость, и в обещание откровенности. – Она потянулась к нему и скользнула губами по его щеке. – Вы можете со мной говорить обо всем, – она прошептала ему на ухо и почувствовала его пальцы, рисующие линию вдоль позвоночника.

Дыхание сбилось, а Кеннет лег на пол, потянув ее за собой, позволяя устроиться на его груди.

– Это довольно удобно, – хихикнула Ана.

– Я старался. Как прошло твое свидание с младшим принцем?