И всюду тьма

Раз-два-три… Все мелькает в вальсе, все мельтешит в голове маркиза. Его глазами Ана вновь увидела себя: в этот раз цельной, немного растрепанной, с алым румянцем, разлившимся по щекам, хмурой морщинкой между бровей. Гротескные картины прошлого обратились в яркие и даже льстящие.

Раз-два-три, она нырнула глубже в знакомый липкий и холодный страх. Герцог Циллер рассказывает Фабиану, что Кеннет хочет купить рабыню. Тревога в этот раз принадлежала маркизу. Тревога и непонимание. В воздухе растекающимися чернилами летал вопрос «зачем?» Зачем Кеннету это? Разве я предлагаю ему мало развлечений? Мало удовольствий? Я могу организовать празднование высшего уровня разврата, какой недоступен человеческой фантазии, могу познакомить с женщинами такой прелести, что розы начнут казаться колючей травой. А ты, граф, мой равнодушный друг, идешь за удовольствием, что причиняет боль.

Раз-два-три, прикосновения Фабиана перестают вызывать отвращение. Его волосы на пару сантиметров короче, герцог Циллер вновь рядом, предлагает украсить залу частного театра, маркиз радостно хлопает в ладони, с готовностью соглашаясь. Юлиан разделял его ценности, он предлагал ему помочь с помещением для частных приемов, тому, кто его понимает. Кто видит красоту так же. Ему завязывают глаза.

Четыре.

Глава 65. Помню и ненавижу

Ана сбилась с ритма и чуть не упала, но маркиз удержал ее и засмеялся. Его смех больше не отравлял ее, лишь легонько колол. Кеннет оказался прав насчет Фабиана: он был необычным, разум – мечущимся, его мысли стремились к счастью и иногда тонули в печали, а неприязнь Аны обижала его. И он не имел никакого отношения к преступлениям Церкви. Зато имел Юлиан Циллер.

– Чего такая хмурая? – продолжая кружить, спросил Фабиан.

И Ана чуть не сказала ему правду: она беспокоится из-за того, что узнала о герцоге. Она впервые задумалась, что ощущает близость с каждым, в чьи разумы погружается, если не видит страшных и безнравственных мыслей. Она тряхнула головой, напоминая, что не каждый хоть сколько-то приличный человек должен становиться ей другом.

Музыка увлекала, холодные руки Фабиана упрямо вели Ану сквозь танцующие пары. Голова кружилась, и калейдоскоп печальных мыслей и приятных воспоминаний смешался с движением образов вокруг. Внезапно музыка оборвалась, но Фабиан продолжал носить Ану по залу. Она посмотрела ему в глаза с вопросом, но нашла только озорство. Пары одна за другой останавливались и недоуменно переглядывались. Ана не желала выделяться среди гостей и не могла догадаться, какую игру затеял маркиз, но мгновением позже она напомнила себе, что посещает каждый прием только ради того, чтобы стать предметом разговоров. И эксцентричный аристократ ей в этом помогал.

Вальсируя между замершими гостями и наслаждаясь, как юбки ее бирюзового платья, подлетают и опускаются, словно морские волны, она заметила, что все взгляды направлены вдаль зала ко входу.

– Маркиз, давайте остановимся и посмотрим.

Он пожал плечами, но послушался. Ане пришлось подняться на носочки, чтобы разглядеть, кто же привлек столько внимания. Одновременно с тем как Ана увидела волосы белого золота и фиалкового цвета плащ, замешкавшийся церемониймейстер объявил:

– Его Королевское Высочество, принц Ян Мариандский, прибыл!

Ана в предвкушении, что наконец-то ее визит не пройдет впустую, едва сдержала улыбку.

– Красив, королевич… – Маркиз манерно вздохнул. – Вот родись я женщиной!

– Завидуете? – она легонько толкнула его плечом.

– Разве что тебе, и то, если добьешься успеха. Ох, как я хочу его в свою коллекцию! В Каритасе нет другого человека, которого столь же щедро одарила природа.

Ане нечего было противопоставить словам Фабиана, Ян и правда светился даже без силы Света. Он выглядел лучше и здоровее, Ана это признавала, но за сиянием самоцветов она больше не видела сияния его глаз, а морщина между бровей, слишком ранняя, углубляющаяся, когда он смотрел на нее, заставляла сердце болезненно сжиматься, напоминая, что как раньше уже не будет.

– Станьте моим спутником на этом балу, – попросила Ана маркиза.

– А это неожиданно! Леди, неужели вы собираетесь втянуть меня в свою аферу! – он наигранно-смущенно прикрыл себя руками.

– Да. – Она невозмутимо кивнула. – Мы должны с вами проводить время так хорошо, чтобы остальные хотели смотреть только на нас, обсуждать только нас. Вам же это по силам?

– Обижаешь! Одно мое присутствие превращает пресный прием в праздник. – Он подошел ближе и, подмигнув, поднял Ану на руки и закружил.

Она вцепилась ему в шею от неожиданности, а потом рассмеялась.

– Куда вы меня несете?

– Еще не придумал. – Он двигался к центру зала. – А ты тяжелее, чем выглядишь.

Осмелев, Ана ущипнула его за щеку.

– Граф Блэкфорд не жаловался!

– Не сравнивай, я – хрупкий мужчина! Да и вообще на принце сосредоточься, от Кеннета на любовь и романтику рассчитывать бесполезно, – последняя фраза прозвучала на удивление серьезно.