И закружилась снежная кутерьма

Как-то они определили, что в этой сплошной тьме наступило утро. Наверное, главная старуха скомандовала. Снаружи доносились голоса и бряканье кастрюлек. Ощупав меховую утробу, я понял, что остался один. Еля ушла. Кое-как наощупь оделся и выкарабкался наружу.

У костра возились женщины. Только наш полог оставался спущенным — все остальные уже проснулись. К большому облегчению, никто не шутил по поводу моих ночных «подвигов».

Женщина средних лет с длинными косами и вышитыми по подолу синими рыбками, закатала полог и подвязала его к стенке.

Еля мешала черпаком в кастрюле. Я чувствовал себя обязанным оказать своей нечаянной любовнице внимание, дабы поддержать марку «хорошего мужчины», поэтому обошел костер, обнял и поцеловал девушку в макушку. И тут же получил по носу горячим мокрым половником!

— За что?!

Женщина с синими рыбками объяснила:

— Она, Еля, уже получила свою долю. Если захочет еще, другие девушки на нее обозлятся, а ей этого не надо.

Ничего я не понимал в их северных сказочных любовных обычаях, но то, что эти амазонки собрались передавать меня по кругу, показалось, в некотором роде, унизительным. Хотя, кое-кому из моих знакомых, может, и понравилось бы. С другой стороны, если откажусь, получится, что я — жмот! Чай пил, юколу ел, у костра грелся — а расплачиваться — фиг! С третьей стороны, нехорошо по отношению к Бемби-Ирине под видом ее поиска пускаться во все тяжкие.

В общем, сплошной культурный шок и когнитивный диссонанс. Я вышел из чума, чтобы все это обдумать.

Пурга улеглась, небеса накрыли снежный мир сверкающим черно-серебряным куполом. Месяц сиял, как улыбка лежащего на боку негра. Мне показалось, что мироздание посмеивается надо мной.

Возле чумов играла стайка детей. Старшая девочка, взобравшись на нарты, выкрикивала непонятное слово, и бегущая ватажка малышей разом меняла направление, как это умеют делать рыбки или птицы. Я засмотрелся: так слажено и красиво у них получалось. Из чума вышла женщина с вышитыми рыбами на подоле, та, что разъяснила мне причину внезапного охлаждения Ели.

— А не подскажете, где можно найти вашу старшую — простите, не знаю, как ее зовут.

Женщина с рыбками покачала головой:

— Ее никак не зовут. Она такая старая, что забыла свое имя. И нет никого, кто помнил бы те времена, когда она знала его.

— Я просто хочу сказать «спасибо» за гостеприимство и узнать, как добраться до старой Хадне. Вчера ведь говорили, что она может знать, где моя невеста. Если я правильно понял.

Женщина опять покачала головой:

— После такой пурги старая Хадне всегда спит. Она ведь и есть пурга.

— И долго она обычно спит?

— До следующей пурги, — удивленно подняла ровные брови женщина.

Да, действительно! Ответ очевиден — что ж тут спрашивать! В хорошую погоду местная госпожа Метелица спит, а когда она буянит — на улицу носа не высунешь. Как же быть?

Женщина боролась с какой-то попоной, засыпанной снегом. Оказалось, что ею накрыты дрова. Я стал помогать, опасаясь, правда, что опять нарушу какой-нибудь обычай, но на этот раз обошлось.

— А где ваши мужчины?

— В море — оленей пасут!

Я подумал, что ослышался.

Женщина рассмеялась.

— Мы ведь люди-рыбы! А ты не знал? Наши мужчины на зиму превращаются в рыб и с оленями уходят под воду. Здесь олешкам есть нечего, а там — богатые травы на лугах: морская капуста, фукус, краснуха. А мы, женщины — становимся рыбами осенью. Весной и летом живем на земле все вместе, в эту пору и тут хорошо.

«Эге!», — только и подумал я. Еще немного, и вообще ничто на свете не сможет меня удивить. Значит, я попал-таки к оборотням, правда, к очень милым. Хотел спросить, почему же они едят рыбу, но счел за лучшее промолчать.

Глава шестая

— Где мне искать Безымянную? — настойчиво спросил я, когда мы внесли заснеженные дрова в чум и с грохотом сгрузили у очага.

— Раз ее в чуме нет, значит, она на берегу — камни бросает.

— В кого она бросает камни? — похоже, меня и так уже считали здесь за идиота, не понимающего самых простых вещей, так что, расспрашивая, я ничего не терял.

— Ни в кого не бросает. Она в будущее смотрит, с духами камней говорит, — не дрогнув красивой бровью, ответила женщина. Кстати, ее звали Ватане. Мы познакомились, пока добывали дрова. — Только к ней тогда подходить нехорошо.

В чуме было слишком душно и многолюдно. Я вышел под звезды. Снег пел и визжал, стоило ступить на него. Ребятишки уже играли в новую игру. Теперь я понимал ее смысл. Несколько детей, взявшись за руки, образовали «сеть», и гонялись за остальными, а те увертывались. Малышня готовилась к подводной жизни.

Море ворочалось и вздыхало совсем рядом. Не думая ни о чем, я пошел на его голос.

Наверное, глобальное потепление затронуло и сказочные моря, потому что вода и не думала замерзать. Море сверкало ярче смотрящегося в него звездного неба. Как такое может быть? На фоне волн качались изъеденные блеском тени: птиц, морских зверей, обломков кораблекрушений — так мне казалось.