И жили они долго и счастливо

Кощей потер переносицу, и ей показалось, что он выругался. Она встала с лавки и подошла ближе, обняла, попыталась поцеловать, но он отвернулся. Никогда бы она не подумала, что ей придется уговаривать мужчину лечь с ней в постель. Особенно этого мужчину. Воистину, жизнь умеет преподносить сюрпризы.

— Я придумала тебе имя, — сказала она, закрывая глаза и прижимаясь к его груди. — Вернее, скорее сокращение к имени.

— И какое?

— Кош.

Тишину вокруг нарушало только пение птиц на улице. И с закрытыми глазами ей казалось, что они остались в мире совсем одни. И так хорошо это было.

Кощей неожиданно крепко обнял ее в ответ.

— Можешь звать так, если нравится, — разрешил он, и Василиса ощутила, как он расслабился.

Вот и пытайся теперь понять, что изменилось. Неужели новое имя сотворило чудеса?

— Так ты пойдешь?

Кощей ответил не сразу, размышлял над чем-то, и Василиса с одной стороны нервничала в ожидании, а с другой наслаждалась его объятиями и царящим в них покоем.

— Наверное, в прошлый раз я слишком спешил, — наконец отозвался он. — Прости. Попробуем еще раз. Я буду аккуратнее, хорошо?

Василиса поспешно кивнула. Еще бы не хорошо. Она-то уже начала бояться, что и впрямь придется как-то его уговаривать. Еще бы понимать — как. Снова подняла голову, чтобы все-таки поцеловать, но Кощей пригвоздил ее взглядом к месту.

— Ты скажешь мне, если что-то будет не так. Ясно?

Она снова кивнула, прекрасно осознавая, что врет: нет, не скажет, в такие моменты язык ей не повиновался.

— Ну вот и хорошо, — ответил он.

— Я только хотела спросить… — как же сложно! — По поводу детей…

— Я помню. Будем предохраняться.

— Зелья?

Кощей закатил глаза и недовольно покачал головой.

— Хватит уже вливать в себя всякую гадость. Есть не менее надежные и при этом безопасные способы. Не переживай, мне дети тоже ни к чему.

Что ж, вот это уже вселяло уверенность.

Василиса привстала на носочки, потянувшись к нему, и он наконец сам ее поцеловал.

В бане было тепло, и вообще все здесь напоминало ей родительскую избу, в которой она с сестрами спала на полатях над печкой. Пахло так же. И так знакомо и породному трещал огонь в топке. Василиса вдруг поняла, что не готова ждать целых два часа. В предбаннике, превращенном в комнату отдыха, стоял диванчик, аккуратно застеленный пледом. Она решила, что им его вполне хватит. Запустила руки Кощею под футболку, углубила поцелуй и потянула его к нему.

— Что у тебя за тяга к диванам? — недовольно проворчал Кощей ей в губы. — У меня в спальне отличная кровать.

— Не люблю кровати, — призналась Василиса.

— Ты замерзнешь…

— Так согрей меня, колдун.

— Ты точно хочешь…

— Кощей! — в отчаянии воскликнула она, отстраняясь, и недовольно воззрилась на него, не пытаясь скрыть раздражения. — Если ты сейчас же не замолчишь и уже не приступишь, я тебя прокляну! Будешь петь соловьем на рассвете в течение года!

Он рассмеялся, но, кажется, ее угроза его убедила. Во всяком случае, он замолчал. Приступил. И больше не спешил. И она не замерзла. И диван оказался вполне удобным. И впервые за много-много лет Василиса не ждала, когда же уже все закончится. А то, что один раз надо было бы остановить, а она промолчала... Ну что ж, разве велика плата?

____________________________________________________________

* -«Ста́ршая Э́дда»(или «Э́дда Сэ́мунда», или «Пе́сенная Э́дда») — поэтический сборникдревнеисландских песено богах и героях скандинавской мифологии и истории, сохранившийся вдревнеисландскойрукописи второй половины XIII века, авторство которой некоторыми исследователями приписываетсяСэмунду Мудрому.

Глава 3.

— Итак, Лебедь знает, — мрачно констатировал Баюн, а потом гаркнул что есть мочи. — Да отстань же ты от него!

Кощей усмехнулся, но мирт мучить перестал и отошел от подоконника. Несчастное растение вздрогнуло всеми листьями и малость завалилось набок, что, вероятно, должно было обозначать обморок. Кот недовольно сверкнул желтыми глазами и вернул свое внимание лежащему перед ним свитку.

— Вопрос в том, что она собирается с этим делать, — тяжело вздохнул он и откинулся на высокую мягкую спинку своего кресла.

Такое поведение было ему несвойственно. Он не ярился, не драл столешницу когтями, не пушил шерсть, но это лишь давало понять, что в этот раз ситуация более чем серьезна.

— А она ведь поэтому и затеяла проверку, — заметил сидящий тут же Сокол. — И судя по всему не нашла того, к чему можно было бы придраться, иначе мы получили бы совсем иное приглашение.

У Сокола в руках тоже был свиток. Кощей свой оставил дома. На белоснежных листах, перевязанных алой лентой и доставленных по утру почтовыми голубями, витиеватым почерком было выведено приглашение посетить традиционный званый ужин, ежегодно даваемый Лебедь в честь дня осеннего равноденствия. Одно из главных событий года. Кощею и Финисту было предложено явиться с женами.

— Как она узнала? — спросил Кощей. — Ей мог сообщить только кто-то из нас. А ведь Василиса рассказала Настасье…

— Ты на что намекаешь? — нахмурился Сокол.

— Я не намекаю, говорю прямым текстом.

Сокол подался вперед, привставая.