И жили они долго и счастливо

— Он был моим мужем, — непонимающе нахмурилась Василиса и добавила обреченно. — И я сама захотела, чтобы он им стал.

Дальнейших пояснений не требовалось. Иван просто брал то, что принадлежало ему по праву. Когда считал нужным и как считал нужным. И судя по всему не полагал зазорным напоминать жене, что она сама этого захотела. Он не был злом во плоти. Всего лишь порождением своего мира, времени и общества, в котором ему довелось родиться и жить. Только вот с последствиями теперь предстояло разбираться Кощею.

Ему резко захотелось уйти. Ничего не объясняя и навсегда. Он не был уверен, что готов со всем этим связываться. Есть раны, врачевать которые слишком долго и сложно, и не всегда есть шанс на выздоровление. Все в начале полны энтузиазма, но мало кто действительно проходит этот путь до конца, ибо никогда не знаешь, насколько затянется лечение. Но в груди неприятно ныло от холода, а единственный источник тепла сейчас сжимался в его руках и смотрел на него с таким отчаянием… И Кощей вдруг вспомнил свою маму. Всю свою жизнь она избегала мужчин, но что если в тайне от самой себя все-таки ждала кого-то, кто бы пришел и вырвал ее из самого страшного дня в ее жизни.

А что если боги таким образом предлагали ему малость почистить карму? Кощей мог сколько угодно презирать человека, изнасиловавшего его мать, и делать вид, что не имеет с ним ничего общего, но он все равно оставался его сыном и никогда не забывал об этом. А судьба — девка непредсказуемая и любит позабавиться за счет других.

И шансы что-то исправить в этой жизни выпадают не так уж и часто.

— Давай ложиться спать, уже одиннадцать вечера, — вздохнул он. — И если рассчитываешь на совместные завтраки, лучше оставайся ночевать у меня. Я рано встаю, и от тебя мне все равно придется уезжать.

Василиса медленно кивнула, шаркнув макушкой по его подбородку. Потом подняла на него глаза:

— Ты так и не сказал, что я сделала не так, — напомнила она. — Мне нужно знать, если мы сейчас продолжим…

— Мы не продолжим, — резко оборвал ее Кощей.

— Я тебе совсем не понравилась?

Боги… Что это? Женское тщеславие? В такой момент? Вот тебе: насилуешь — сволочь, не насилуешь — получаешь такие вопросы.

— Если бы ты мне не нравилась, я бы не вернулся, — вздохнул он и тут же осознал, что это правда.

А иначе с чего бы вообще ему вздумалось нарушать столько правил и нестись через полгорода? Нет, определенно пора было задуматься о том, чтобы усилить контроль над ситуацией. Вот завтра утром он этим и займется, а сегодня слишком устал.

— Я не об этом… — она спрятала лицо у него на груди и добавила вдруг решительно, — если тебе что-то нужно в постели, ты скажи.

Если ему что-то сейчас и нужно было, то это пойти и побиться головой об стену.

— Нужно, нужно, — вместо этого вздохнул он. — Ты.

— Тогда — почему?..

— Не твоё тело, а ты, — уточнил он. — Проблема в том, что я тебе в постели на данный момент явно нужен исключительно в качестве плюшевого мишки. Безопасного и мягкого. Только для объятий. Вот и пошли, буду изображать. А как действительно захочешь меня, тогда и поговорим.

Наверное, нужно было быть помягче. Но он все еще был слегка зол и немного напуган.

Но Василиса вдруг рассмеялась.

— Что такое? — не понял он.

— Плюшевый мишка из тебя, как из меня Лебедь, — всхлипнула она. — И спасибо, что вернулся…

И он наконец-то снова ощутил волну тепла, согревшую его изнутри.

Странно было просто лежать с ней в одной постели. Кощей уже и не помнил, когда в последний раз просто спал с кем-то в кровати. Наверное, с Марьей, но все воспоминания о ней были окрашены в черные тона ее предательства и не способны принести ничего кроме злости и горечи. Ему казалось, что когда Василиса погасит свет и ляжет рядом, так или иначе ассоциации придут. Но этого не случилось. Василиса ничем не напоминала ему Марью. И ощущать ее рядом было приятно.

Вопреки его ожиданиям Василиса не стала просить, чтобы он ее обнял. Она легла головой на соседнюю подушку, лицом к нему, и в темноте Кощей ощутил ее взгляд. Он мог видеть и без света — совсем простенький заговор, — но отчего-то не захотел. А потом почувствовал, как она нашла под одеялом его ладонь, сжала в своей. И ему показалось, будто неудобный диван обратился в горячую ванну.

— Когда только попала сюда, все мучалась — не могла спать, — прошептала Василиса. — Меня пугал шум дороги, из общежития его хорошо слышно. А потом поняла: либо привыкну, либо сойду с ума. И привыкла. А ты? Тебя напугали машины?

— Впервые я шагнул в этот мир задолго до того, как машины в нем стали обыденностью, — ответил Кощей отчего-то тоже шепотом.

— Расскажи.

Прошло больше месяца, а Кощей до сих пор помнил их полуночный разговор. Он рассказывал ей простые вещи, которые тем не менее до этого не рассказывал никому, потому что не с кем было ими делиться. Говорил и говорил, понимая, что не хочет останавливаться. Простой разговор внезапно оказался для него куда важнее и интимнее, чем самый умопомрачительный секс.

Что ж. Он хотел близости. И той ночью он ее получил.

***