И жили они долго и счастливо

И все же было то, чего ему не хватало: мягкого звука собачьих шагов и заливистого лая. Он то и дело машинально прислушивался, удивляясь их отсутствию, а потом вспоминал. Он еще помнил о своем декабрьском решении уйти в Навь. Но Василиса смешала ему все карты. А ведь были бы собаки, можно было бы отпускать ее в лес с ними. Отпускать ею сюда одну Кощей не решался. Мало ли.

Мало ли… Он вдруг понял, что Василиса пропала из виду, дернулся, пугаясь, но почти тут же нашел ее взглядом. Она сидела на корточках возле трухлявого пня и что-то рассматривала. Кощей выдохнул сквозь зубы и выругался про себя. Артефакт на нее какой навесить, что ли? Сделал себе мысленную пометку обдумать эту идею получше и подошел ближе.

— Смотри, сон-трава, — улыбнулась Василиса, подняв на него лицо. — Уже зацвела, а я и забыла, что она цветет по весне. Красивая, правда?

Она аккуратно провела пальцем по пушистому стеблю, легко тронула фиолетовый бутон. Потом встала.

— Пойдем к реке, — попросила она.

Она всегда просила сводить ее к реке. В любую погоду, даже самую холодную и ветреную. У них было свое местечко на берегу. Она садилась на выброшенное волнами на берег обтесанное водой дерево и долго смотрела вдаль.

— Пойдем, — согласился Кощей.

Ему тоже нравилось иногда посмотреть вдаль. Отсутствие преград на пути взгляда помогало разложить мысли по полочкам. Особенно теперь, когда запястья больше не болели, доводя до исступления, и ничто не отвлекало. Василисины браслеты работали без перебоев. Кощей снял их всего один раз, но боль тут же вернулась, и больше попыток он не предпринимал, да и не было желания. Браслеты сливались с кожей, были практически незаметны, не мешали ему, правда, постоянно напоминали о своей создательнице, но видимо, переняли от нее не только способность целить и согревать, но и не раздражать его.

Итак, Василиса.

Пожалуй, если бы не его корыстный интерес, их отношения с самого начала можно было бы назвать идеальными. Они легко нашли общий язык, им было комфортно в обществе друг друга, он держал данное ей обещание не лезть в ее жизнь, а она не лезла в его дела без всяких обещаний. Она не устраивала ему истерик, ничего от него не требовала, не пыталась его менять, была спокойной и уравновешенной и очень щедро делилась с ним своим теплом, явно до сих пор не подозревая об этом. Кощей старался держать ее поближе к себе, если у него была такая возможность. Они встречались по вечерам, если он не был занят, у него или у нее, ходили гулять. Ему пришлось пересмотреть свой график появления в Нави, но все равно несколько раз понадобилось выбраться туда на выходных. Василиса ему ничего не сказала и кажется, не была против. Она вообще вела себя покладисто и явно всячески избегала конфликтов. Кощея это устраивало.

В общем, первые недели все было слишком хорошо, и Кощей с нарастающим интересом ждал подвоха. И дождался.

Как, в принципе, он и предполагал, камнем преткновения стала постель. Только вот не так, как он думал. Кощей был уверен, что Василиса станет тянуть до последнего. Он даже заключил пари сам с собой, предложит ли она ему это вообще, если не торопить ее и ни на что не намекать. Он мог и подождать. Но, к его удивлению, ждать не пришлось.

Как-то раз поздно вечером — недели через две после памятного поцелуя на кухне — они были у нее дома, и он собрался уезжать. И тогда Василиса сама села ему на колени, сама поцеловала, сама расстегнула верхние пуговицы на рубашке. Кощей внутренне возликовал и решил, что дела подождут. В конце концов, на близость с ней он возлагал большие надежды. Уж если от простых поцелуев малость кружилась голова и становилось все теплее и теплее… Прижал ближе, потянул за застежку на спине платья. Оголил плечи, улыбнулся про себя: родинки на ключице складывались в созвездие ворона, и было в этом что-то фатальное для них обоих. Прошелся губами по коже. Интересно было взглянуть на нее без одежды. Василиса не носила обтягивающих вещей, предпочитала мешковатые платья, так что это было все равно что подарок развернуть.

Под оберткой она оказалась мягкой и приятной. Красивое тело, не изуродованное требованием здешней моды скрывать тот факт, что оно принадлежит живой женщине: рожавшей и явно периодически балующей себя сладеньким на ужин. Кощея устроило. Он сверился с ощущениями, но тепло пока не стало. Подумал, что, наверное, надо подождать, и все самое лучшее впереди.